передний - o 496d70464d44c373

разрешить при всем желании, потому что подсознательно с некоторых пор

не считаю это проблемой. И отец как несомненный для меня авторитет дал

добро не только на похоть, но вообще на порок.

102

– И как же ты теперь?

– Я хочу себя изжить. Ты не заметил кое-чего схожего в моих

взаимоотношениях с отцом и с тобой?

– Нет. Надеюсь, это разные вещи.

– И ошибаешься. Ситуация повторилась. Я только что способствовал

твоему разложению, я дал тебе понять, что испытывать похоть и

удовлетворять ее по одному только желанию – можно и нужно. Я как

оружие замедленного действия, как моральная эпидемия. Ты уж извини,

Ваня, но и до тебя я совратил не одного натурала, и ни один из них не

сумел мне противостоять. Гуляет по миру такой мальчик, удивительно

похожий на девушку, будит в нормальных мужчинах странные желания и

удовлетворяет их. И ни разу он не встретил действительно сильного

человека, способного дать ему отпор, а все остальные были заражены его

порочностью. Этот мальчик мечтает, чтобы его уничтожили. Просто кайдан

какой-то.

– Чего?

– Японские истории о злых духах.

– Мне кажется, ты как-то слишком себя ненавидишь и опускаешь.

– Поверь, заслуженно.

– Нет, так нельзя. Это нездоровое поведение.

– Ладно, Ванечка, я как-нибудь справлюсь.

– И оружием себя называть, эпидемией – это как-то…

– Патетично?

– Нет, скорее, незаслуженно.

– Смотри-ка, кто такой Витгенштейн, не знаешь, что такое сублимация и

кайдан, не знаешь, а вот слово «патетика» тебе знакомо. Ты еще не

конченый человек.

Ваня засмеялся. Он крепко сжал меня в объятьях и сказал:

– Не знаю, что у тебя там в голове происходит, но запомни одно – ты

меня не развратил, ты доставил мне редкое удовольствие. Мне было

очень хорошо.

– Да-да, я знаю.

Отец на следующее утро сказал мне почти то же самое и, хотя между

нами вплоть до его смерти ничего больше не происходило и папа старался

быть со мной вдвойне нежнее и внимательнее, для меня это был отнюдь

103

не добрый знак.

– Я лучше пойду, хороший. Меня ведь Крис ждет.

Чтобы не быть заподозренным, Ваня разыграл замечательный спектакль.

Я даже не подозревал, что он способен на подобные изящные интриги.

Ваня оделся, попросил у меня бритву и слегка исцарапал свое лицо, затем

испачкал пылью со шкафа свитер, лицо и руки и помахал мне на

прощание.

Он тихо выбрался из комнаты и зачем-то удалился в подъезд. Через пару

минут раздался звонок в дверь, и открыть вышел Дэн. Я все слышал. Ваня

сказал, что он по пьяни решил прогуляться и на улице его избил какой-то

бомж. Послышался взволнованный голос Крис. Мальчики из третьей

комнаты даже решили мстить за друга и компанией отправились искать

мифического драчуна. Счастливого пути.

*

Около полудня Крис позвала меня к телефону. Я спал всего четыре часа,

но чувствовал себя на удивление бодро. Звонил Валентин.

– Алло, вы слушаете меня? – в его голосе прорезались тревога и между

тем какой-то неуместный азарт.

– Да-да, говорите.

– У меня печальные новости, но все-таки я достиг кое-какого результата.

– В чем именно?

– В вашем деле.

– Ну, и?..

– Деньги вам тоже не удастся вернуть, как и квартиру. Всю сумму вы

передали Архитектурному Совету Москвы, благотворительность такая,

понимаете?

– Это на меня не похоже.

– Проблема в том, что ваш счет в банке тоже переведен на имя

Архитектурного Совета, то есть та сумма, которую вы получили за квартиру

и все ваши деньги вообще. И это опять же распоряжение с вашей стороны,

я видел документы.

Не сказал бы, что новость Валентина меня удивила, наоборот, чего-то

подобного следовало ожидать. Уж не знаю, какого черта со мной

104

случилось до амнезии, но серьезных дел я таки успел напортачить. Или

меня насильно заставили, или это правда была целиком моя воля. Опять

же совсем не удивлюсь, если меня никто не принуждал.

– Такое ощущение, что я готовился к чему-то важному, поступая с собой

таким образом. Вы понимаете, к чему я клоню, Валентин? Сознательный

отказ от квартиры, от всех сбережений… Я ведь не в какую-нибудь

эмиграцию собирался, я скорее всего готовился к смерти.

– Что это вы такое говорите?

– Сами подумайте, все складывается. Этими действиями я сознательно

поставил себя в очень трудную ситуацию, когда или становятся

отшельниками, питаются лесными ягодами и заботятся исключительно о

духовном развитии, или заранее знают о летальном исходе. Обрекать себя

на духовные поиски где-нибудь в горах Урала или лесах Тайги я точно не

собирался…

Неожиданно я расхохотался. Валентин терпеливо ждал объяснений.

– А, может быть, я все-таки выбрал лесную жизнь отшельника и по

неопытности чуть в этом лесу не сдох.

На меня опять напал истерический смех.

– Ладно, думаю, вам стоит успокоиться, – сказал Валентин. – Я продолжу

свое расследование. Кстати, если хотите, можем сегодня вечером вместе

поужинать.

Я согласился и повесил трубку. Мое и до того тяжелое положение

заметно ухудшилось. На счету в банке лежали все деньги, полученные в

наследство от отца – сумма не малая, ежемесячно приносившая проценты

в несколько тысяч долларов. Я не помнил об этом из-за амнезии, но, даже

вспомнив, поделать ничего не мог – всеми моими сбережениями отныне

распоряжается кучка бесталанных чиновников. И, может быть, именно я

способствовал финансированию уродливых проектов неудачников вроде

моих соседей, так что все проклятья со стороны приверженцев

минимализма и людей с хорошим вкусом теперь по делу падали на мою

голову, на меня, горе-мецената, нищего-эксцентрика. Да о чем я вообще

думал, так себя подставляя?!

Целый день я огрызался на соседей, в особенности на Ваню, не вовремя

мне подмигнувшего. Таким озлобленным они меня давно не видели.

Вечерний ужин с Валентином тоже не принес облегчения – пришлось

105

ждать два часа, а мой кумир так и не появился.

Даже не соизволил позвонить и извиниться. Ведь я сидел в кафе

«Совсем больные» за столиком для двоих, и все заведение смотрело на

меня с нескрываемым ехидством, как на человека, отчаянно пытающегося

убедить окружающих, что его личная жизнь бьет ключом.

На следующий день произошло странное событие. Я вернулся в

квартиру №44 из продуктового магазина и обнаружил у себя под дверью

посылку внушительного размера. Ее доставили на мое имя курьерской

службой, как объяснил Борщик, и я без особых сомнений решил, что это

Валентин пытается загладить свою вину.

Довольно нетривиальным способом. Я внес тяжелую коробку в комнату,