Дима - o f2ea2a4db566d77d

чувство вины захватило уж без остатка. Потому он и согласился идти, неизвестно куда куд

куд, так охотно.

Попытался встать. Удалось. Ринулся в черную дырищу леса. Ветви елей, склонившиеся под

тяжестью снега, почти касались его макушки. Как будто в пасть чью-то лезешь. Только не

пахло ничем. Он очень быстро устал.

-

У этого сторожа провиант на целый сезон, да?

Илья сел на снег. Г г г г

-

Здесь нет следов от машины. Почему он не расчищает дорогу?

Закатил глаза. Капризно ответил:

-

Потому, что это летний лагерь.

Встал, с обиженной миной пошёл дальше. Через некоторое время Илью плотно обступила

темнота. Никаких звуков, кроме скрипа снега под ногами и его собственного тяжёлого

дыхания. Илья пытался разглядеть впереди хоть какой-нибудь огонёк. Только темень. Он

шёл так около двадцати минут, пока не упёрся в покосившийся забор.

- Чудесно, - сказал вслух, - дорога приводит к забору. И в какой стороне, спрашивается,

ворота или калитка? Что за манера?

Ра ра ра ра На всякий случай он ощупал часть забора в надежде обнаружить дверную

ручку или петли. Слишком темно. Порвал перчатку о хвостик проволоки. Принюхался.

Должен ведь сторож топить печку. Нос, как и прежде, резал только мороз.

Илья подтянулся. Забор под ним вздрогнул и слабо застонал. Юноша осторожно

перевалился на сторону пионерлагеря, но все равно разодрал при этом низ куртки.

Выпрямился и огляделся. Различить отсюда он мог только ели, ведь обычно корпуса

пионерских лагерей располагаются в глубине. Илья двинулся вперед, поминутно

останавливаясь. Прислушиваясь.

-

Да чего я осторожничаю, в конце концов? Я же не грабитель.

Ему показалось, или это какие-то звуки? Нет. Тишина. Делая широкие шаги, Илья всё-таки

старался производить меньше шума. Если кто-то есть поблизости, он будет знать, в какую

сторону идти. Пока же двигался наугад.

Опять звуки. Повторяются, значит, точно не показалось. Илья остановился и изо всех сил

напряг слух. В зимней тишине отчётливо звучит только твое собственное сердце. И как ни

старайся его приглушить, – всё безуспешно.

Вот оно! Илья даже вспотел от неуместного страха. Это люди хором смеются. Где-то слева,

то ли далеко, то ли не очень. Хохотали и тут же замолкали. Как волны. Движения Ильи

замедлились. Он слушал, недоверчиво, как животное – впитывал происходящее.

Промежутки между смехом всегда разнились. Могло пройти и несколько минут, и пара

секунд.

От напряжения в спине засвербело. Раз они смеются, почему не слышно никаких других

человеческих звуков? Например, срывающегося голоса рассказчика, ведь они выслушивают

что-то очень смешное. Или телевизор смотрят. Почему не слышно звуков телевизора? Около

пяти утра. Илье расхотелось идти дальше. Может, у этих людей хорошее настроение, но они

вряд ли его ждут. Смех больше не повторялся.

3

Мужчина разглядел небольшой домик. Приблизился. В окна заглядывать не хотел. Тихо

постучался. Ничего. Илья обошёл дом, и понял, что поблизости опять нет никаких построек.

Опять только ели. Он взошел на крыльцо и несмело постучался в дверь.

Ему мучительно не хотелось шуметь. Спрашивать громко «Есть там кто?», кричать еще

громче «Ау!». Повинуясь какому-то глубинному суеверному чувству, Илья уважал эту

тишину вокруг. Крикни он сейчас – получится слишком дерзко, слишком, даже если

крикнуть в полсилы. Илья сошёл с крыльца. Почему они больше не смеются?

Двинулся в обход накренившейся избушки.

-

Не смеются, потому что заметили меня, - подумалось Илье.

Он больше не мог здесь находиться. Это место слишком враждебное, да и сам Илья

чересчур недоверчив сейчас. Надо возвращаться. Они с Диной согреются, надышат вместе,

что-нибудь придумают. Обошёл дом с другой стороны и попытался отыскать свои следы,

чтобы идти по ним назад.

Засовывая сапоги в продырявленный собой же снег, потащился к забору. Становилось всё

холоднее. Организм уже израсходовал запас тепла, теперь можно было восстановить его

только искусственно. Но Илье не хотелось выглядеть глупо даже в темноте. Особенно

сейчас. Начнет прыгать, делать резкие движения руками, трястись напряженно и специально,

– но ведь кто-то, возможно, за ним наблюдает. Не стоит привлекать к себе внимание, не надо

вызывать интерес чужаков. Пока ещё можно уйти спокойно. Ему дали такую возможность.

Илья не совсем понимал, кого он боится и с кем хочет избежать контакта. Он тихо,

аккуратно погружал ноги в свои глубокие следы, а внутренне уже приготовился к резкому

удару в спину. Но опасность пришла не сзади.

Неожиданно ночную, лесную тишину прорвало. Надорвало взрывом аплодисментов. Где-

то совсем неподалёку от крадущегося Ильи. И это было так удивительно неожиданно и

невозможно, что парень взвизгнул и понёсся, что есть мочи, к границе пионерлагеря.

Не мог никто хлопать. Было, конечно, темно, но он бы заметил группу людей и по каким-то

предваряющим звукам смог бы догадаться, что те сейчас возьмутся аплодировать. Одним

прыжком Илья перемахнул через забор, отчего тот глухо крякнул, и, уже не разбирая своих

следов, понёсся через лес к шоссе.

Он хотел оглянуться и узнать, нет ли погони. Не сбавляя скорости, повернул лицо,

споткнулся о будто каменную корку снега, неловко упал и влетел головой в ствол ели.

Плавно в глубину без сознания.

Илья услышал лошадиный цокот. Уже в другом месте. В карете. Городская, раззявленная

мокрой грязью дорога. Темень. В салоне расположились озлобленная девица – у окна – и

юродивый на вид старичок – у неё под боком. Маскарадные перья, съезжающие парики, от

тряски дёргающиеся конечности. Все молчали. Одеты по моде XVIII века – запрудили

пространство складками многочисленных одежд. Старичок пускал слюну и тихо хихикал.

Женщина время от времени поглядывала в окно, за которым пухла сырость. Илья не

чувствовал своего тела. Не понимал, с какой точки их обозревает. Вдруг девица прямо у него

на глазах взялась почковаться. От её тела отросла белесым пузырём, стремительно

принимающим форму, вторая точно такая же особа. От этой – третья. От третьей – четвёртая.

Каждая наполовину вдавалась в предыдущую. От четвёртой… Взрывали изнутри карету. А

за стенкой извозчик задорно прикрикивал, стегая хлыстом лошадей. Тряска ряска брось…

Через несколько минут Илья очнулся. Только что его посетило яркое, но совершенно

невнятное видение. Юноша с трудом встал, потирая ушибленное при падении место. Он тут

же вспомнил, что с ним приключилось. Вспомнил про аварию, Дину, аплодисменты. Очень

испугался. В лесу по-прежнему было тихо, но на этот раз Илья физически предощущал