Дима - o f2ea2a4db566d77d

человеком, чтобы тот перестал отвечать за свои действия? И если человек не отвечает за

свои действия, является ли он в этот момент человеком? Как будто мысленная привычка

Орвокки оказалась заразной».

- Иногда причина событий на поверхности, и копать глубоко не надо, - продолжила тем

временем девушка. – Иногда так бывает.

Тут вдруг затрещало ветхое крыльцо серебряковского дома, и кто-то громко постучал в

дверь, отчего молодые люди одновременно вздрогнули. Яша отправился встречать новых

гостей, а Орвокки зачесалась сильнее.

Шишка смирно лежала на столе и немного подтекала тенью с бочка.

Илья и Вика склонились над ней в раздумьях. Записки с разъясняющим текстом в коробке

и на крыльце не оказалось, а пожилая супружеская пара из Финляндии, снимавшая в доме

одну из комнат, твёрдо заверила, что к посылке отношения не имеет. Похоже, шишка

предназначалась друзьям. Возможно, её подбросили местные дети – Вика настаивала именно

на этой версии. Могла произойти ошибка. Странным было то, как шишка появилась у Вики и

Ильи, и даже сам её цвет. Она успела открыться наполовину, и со всех сторон загнутые

чешуйки будто бы пропитало чем-то буро-красным. До сих пор молодым людям

приходилось видеть зрелые шишки только коричневого цвета.

- Интересно, что они подбросят нам в следующий раз? – поинтересовалась Вика. – Чьё-

нибудь ушко в коробочке? Или отрубленный пальчик маленькой девочки?

- Что за ужасы? – вздрогнул Илья.

-

Так бывает в фильмах.

91

-

Но мы же не в фильме. И потом, кто это «они»?

- Понятия не имею. Если не дети шалят, возможно, маньяк на нас зуб точит.

-

О господи.

-

Или это заговор.

-

Мы тут и не знаем никого толком, зачем кому-то плести против нас заговор?

-

Я знаю не больше тебя.

- У меня такое странное чувство, - признался юноша, - что я уже видел эту шишку…

Или мне рассказывали о ней. Но никак вспомнить не могу.

-

Ну вспомнишь – скажи.

- А как же.

- Слушай, хотела тебя спросить. Я сейчас читаю русские народные сказки – не знаешь,

там где-нибудь зомби упоминаются?

- Это вообще не русское слово, - напомнил Илья. – Зомби образовано от созвучного

африканского слова, оно значило то же – живой мертвец. А вообще современные зомби

прославились благодаря культу вуду – это уже Гаити.

-

А в славянских мифах они есть? В тех же сказках?

-

Под другим названием, возможно. В русских народных поверьях всегда находилось

место нежити, каким-то не успокоившимся после смерти людям. Чёрная кошка гроб

перепрыгнет, или кто-нибудь проклянёт покойного, вот тебе и живой мертвец. Вероятно,

славянский аналог зомби – это упырь. Им становился человек, умерший неестественной

смертью, самоубийца например, или просто кто-то, испорченный нечистой силой. По ночам

упырь встаёт из могилы и убивает людей и животных, жертвы его тоже могут стать

упырями. А выглядит он как налитый кровью мертвец, подойдёт?

-

Вполне. Может, и леший зомби?

-

Леший, скорее, оборотень… Это изначально злой дух леса, к тому же со звериными

атрибутами, хотя он может походить на человека. Но, действительно, встречаются поверья,

что леший – это всё тот же проклятый человек, не упокоившийся мертвец, тут ты отчасти

права, хотя чаще леший – воплощение именно леса.

-

Здесь кругом леса.

-

К чему ты ведёшь?

Вика не ответила на его вопрос, вместо этого она сказала:

- Так странно. Помню, ещё в детдоме нам объясняли, что в этих сказках вся мудрость

русского народа, и они, правда, казались все такими героями, такими ловкими. А сейчас

читаю и удивляюсь, там столько беспричинной жестокости, сплошная халява,

неблагодарность и обман. И это всё положительные герои, но они иногда ничем не лучше

нечистой силы – могут даже хуже. Какая-нибудь Василиса Премудрая запросто, например,

посоветует Ивану убить его конкурента, как будто в этом и есть вся её мудрость. А как они

сказочных животных эксплуатируют! Хоть бы сказали потом спасибо.

- Нравственность – это более позднее изобретение, - засмеялся Илья. – Мы воспитаны в

иной культуре, нам это очень сложно понять и принять. То есть мы вообще не способны

мыслить вне дихотомии плохого и хорошего. А, возможно, для народа естественны иные

вещи. Или это его упования. Или, может быть, так проявляется его юмор. Просто представь –

на ночь глядя рассказывают сказку детям в избе. Ведь не ради же премудростей, а чтобы

развлечь, попугать. Сегодня ту же роль выполняет, например, жанровая литература, или все

эти ужасы, триллеры, мелодрамы в кино – ведь те же сказки, те же сценарии. Тут тебе и

погони, и убийства, и оборотни, Баба-яга людей ест, злодеи всякие, богатства, любовь и

хэппи-энд обязательный. Мне вот что интересно – особый расцвет сказок приходится на

время, когда нет главного священного текста, обладающего монопольным влиянием на

общество. Такой текст – это Библия, например. Сперва мотивы Священного писания

проникли в народные сказки, затем библейские мифы полностью их заменили. Сейчас же,

когда влияние Библии уменьшается, вновь активизировались сказки, но уже в форме

92

современной развлекательной литературы и кино. Такое своего рода смутное время.

Конечно, не исключено, что возникнет новый священный текст, и всё как-то устаканится или

резко изменится.

- Вот и ответ, отчего тут зомби разгулялись. Не находят себе места в ожидании новой

Библии, - когда Вика шутила, она обычно не улыбалась и не смеялась. – Наверное, ты прав,

про упования-то. В сказках всё о счастье для себя. Мудрость той же Василисы направлена на

создание индивидуального счастья – для неё и для любимого, а это всегда счастье в обход

других. Хотя те в принципе тоже имеют право на своё. Но если они мешают счастью

Василисы и Иванушки, тут вполне можно их убить, обворовать, обмануть.

-

Ну да… Правда, те, кто вообще не может устроить свою судьбу, как мы, например,

они ведь не лучше.

-

Я, по-моему, могу устроить свою судьбу, - пожав плечами, ответила Вика.

-

Я имел в виду совместную, - тихо уточнил Илья.

Повисла пауза. Смутившись, молодой человек поспешил сменить тему.

- В сказках, конечно, не всё так плохо, - Илья начал собирать грязную посуду со стола и

укладывать её в тазик с водой. – Хоть там чаще всего говорится об индивидуальном счастье,

а об общественном – почти нет, ну разве что в пределах одного села – некоторые герои всё

равно обладают весьма интересными качествами. Те же оборотни. В русских народных

сказках, в отличие от современных фильмов, оборотничество совсем о другом. Условно,