Дима - o f2ea2a4db566d77d

Хотя в глазах её теплился смех. Яша затащил девушку в комнату, усадил на кровать и,

полный радости, объяснил:

- Мускус. Мы не подумали об этом. Использовать натуральный мускус в парфюмерии

запрещено, поскольку это ведёт к истреблению животных, бобров в частности. Его заменяют

синтетическими веществами, отчего натуральные только растут в цене, и, конечно, кому-то

выгодно торговать незаконно добытым мускусом. Более того, вещества из бобровой железы

используют в медицине, настолько они мощные, но чтобы извлечь железу правильно,

требуется определённая техника при охоте, и именно такой способ охоты давно запрещён.

Видимо, Иван обладал нужным мастерством, кто-то нанял его для добычи нужных веществ,

а чтобы направить нас по ложному следу, он решил обставить это всё как таинственный

ритуал, жертвоприношение. Я уверен, есть контрабандный канал, возможно, он ведёт через

Финляндию и Норвегию во Францию. Ты говорила, что Иван ошивался в районной

администрации, чего он мог там делать – наверняка это дело обстряпывается на высоком

уровне, с благословения, так сказать, местных властей. Только вот дотянемся ли мы до них…

- Дотянемся, - весело заверила Орвокки. – Если твоя версия права, к расследованию

официально подключится финская сторона. А когда дело на международный уровень,

головы точно летят! Ты такой молодец…

Яша в шутку гордо вздёрнул нос. Оба рассмеялись.

-

Даже если моя версия не подтвердится, всё равно так приятно разгадывать загадки! –

протараторил он.

-

Я о другое, - поправила его Орвокки. – Молодец, как целуешься. Молодец, что

поцеловал меня наконец.

Она улыбнулась ему, но её пухлые губы сразу исчезли под новым, долгим поцелуем.

Движения Яши замедлились, его шутливость быстро сменялась настоящим возбуждением,

теперь уже он не сжимал девушку в объятиях, а позволил своим рукам плавно течь по её

телу, отчего Орвокки задышала чаще. Яша покрывал её лицо поцелуями, смахнул

мешавшуюся белокурую прядь, впился зубами в шею девушки. Она застонала, а он уже

нежно ласкал её шею кончиком языка. Стал подниматься выше, захватил губами мочку её

уха. Разомлевшая Орвокки склонила голову ему на плечо, и Яша снова стал ласкать языком и

губами её шею, то и дело воюю с мягкими, приятно пахнущими волосами блондинки,

лезшими ему в рот. Яков собрал её волосы в пучок – жест, в котором ясно читалась

одновременно нежность и сексуальная агрессия – ещё раз впился сладострастным вампиром

в шею Орвокки и тут заметил шрам у неё за ухом.

Несколько секунд он ещё продолжал любовную игру, пока «мысль о шраме тревожным, но

отдалённым сигналом вспыхивает где-то на краю его сознания, но вот образ этого пятнышка

за ухом растёт, набирается крови, цвета и воспоминаний о прошлом, пока не превращается

из шрама во что-то совершенно иное». В родинку за ухом другой девушки, которую он так

же держал в объятиях несколько лет назад.

Яша отпрянул от Орвокки и уставился на неё, поражённый, «всё ещё не верит своим

мыслям».

- Виржини? – спросил он как можно тише, «боится услышать правду».

Орвокки молчала и смотрел на него так, как будто действительно не понимала, о чём он, и

почему так переменился в лице, и куда вдруг делись его нежность и страсть. Но вдруг она

начала улыбаться. И в этой улыбке оказалось столько язвительности, что Яша «больше не

сомневается».

-

Лучше поздно, чем никогда, - сказала Виржини.

В то же время, но в другом крыле дома отдыха Борис ждал, пока Габи выйдет из душа. Они

договорились пойти в ресторан этим вечером, но когда Борис постучался к своей знакомой,

оказалось, что дверь не заперта, а Габи не готова.

163

-

Ещё десять минут! Потерпи, пожалуйста, - крикнула она из душевой.

-

А можно мне к тебе? – игриво спросил Борис через дверь.

-

Не хулигань, - ответила Габи, смеясь.

Его вопрос не прозвучал фривольно лишь потому, что за последние два дня их отношения

успели из дружеских перерасти в любовные. Заглянув прошлым вечером к Борису в коттедж,

Габи так и осталась там до следующего дня, а ещё раньше в их интеллектуальных беседах

стали вдруг проскальзывать смутные намёки на более приземлённые вещи, и температура

тел пошла увеличиваться пропорционально тому, как уменьшалось расстояние между ними

на диванчиках в баре. В конце концов, даже обсуждения волновавшей Бориса реформы

российской электроэнергетики получили у них отчётливо эротическую окраску.

Сегодняшний совместный ужин обещал стать особенным – Борис и Габи превратились в

курортную пару и, осознавая иронию ситуации, желали отметить своё падение.

Тем не менее, Борис впервые за всё время их знакомства оказался в номере Габи. Чтобы

хоть чем-то себя занять, он прогуливался по маленькой комнате, то и дело поднимая и

рассматривая разные предметы: какую книгу читала его знакомая, как пахла её футболка,

брошенная на пол, не записала ли она что-нибудь в блокнот около телефонного аппарата.

Когда наконец всё было изучено, а шум воды в душевой всё никак не прекращался, Борис

со вздохом нетерпения сел на край одной из кроватей, стоявших в номере. И чуть не

грохнулся на пол. Оказалось, что матрас на этой кровати сломан (видимо, отвалилась или

треснула рейка), из-за чего он переваливался из стороны в стороне, как какой-нибудь стол с

не подоткнутым под его ножку томиком Ленина.

Борис откинул с края постельное бельё и приподнял матрас, чтобы разобраться, в чём

неполадка. И тут же заметил, что под матрасом, на дне кровати, источавшей дешёвый

фанерный запах, лежит чёрная тряпица. Чёрная дамская перчатка, «как сразу определяет

Борис. И он уже видел точно такую же перчатку, и тоже без пары – у местного участкового, в

качестве улики по какому-то делу».

Борис достал перчатку и услышал, как кто-то входит в комнату. Он резко оглянулся, но за

ним стояла не Габи, а женщина из обслуживающего персонала. Она жизнерадостно

поздоровалась и извинилась за беспокойство.

-

Я поменяю бельё? Ваша супруга меня попросила, - объяснила она.

-

Она мне не супруга, - ответил Борис, краснея.

-

Ой, а как же? – женщина захихикала. – Я была в полной уверенности, что вы женаты.

Мы часто видим вас вместе. И ещё девушка так всегда за вами хвостиком ходит, любо

дорого смотреть. Точно думала, молодые.

-

Хвостиком? – переспросил Борис.

-

Ну да. Вроде попрощались уже, ан нет, не может с вами расстаться, идёт за вами до

самого коттеджа, а потом спокойная возвращается. Любит она вас.

-

Подождите, - строго сказал мужчина. – Вы хотите сказать, что она ходит за мной,