Rozhnov - Gipnoz ot drievnosti do nashikh dniei [1

Новым и интересным в опытах Данилевского было то, что ему удалось установить прямую связь между большими полушариями головного мозга и гипнотиче-

167

ским состоянием. Удаляя у лягушек большие полуша-

рия, он убедился, что вызывать гипноз у таких лягушек

значительно труднее и времени затрачивается на это

больше, чем у обычных. Да и само гипнотическое со-

стояние у оперированных животных отличается рядом

особенностей — например, в нем не так сильно снижает-

ся чувствительность кожи. Если ущипнуть лишенную

больших полушарий мозга загипнотизированную лягуш-

ку, то она ответит на раздражение движениями лапок.

Поэтому Данилевский предположил, что снижение

чувствительности и отсутствие произвольных движений,

столь характерные для гипноза, вызваны воздействием

больших полушарий, и именно воз-

действиями угнетающего характера.

В своем сообщении о гипнозе

Данилевский высказал мысль, что

эти факты «позволяют с филогенети-

ческой точки зрения признать связь

гипнотизма человека с experimentum

mirabilis животных».

В окончательно оформленном

виде идея Данилевского о родстве

гипноза у животных и человека про- « Чудес Нь|й опьггя

звучала в его докладе на IV съезде д. Кирхера — гипноз

обществарусскихврачей ву курицы

168

1891 году. Доклад так и назывался:«Единство гип

нотизма у человека и животных». Он был направлен своим острием против мистицизма, резко вспыхнувшего в те годы в России. Данилевский прямо заявил, что поднимаемые на щит современными ему искателями «откровений» в мире духов средневековый мистик Яков Бёме и духовидцы XVIII века Сведенборг и Карданус по своим воззрениям недалеко ушли вперед от дикарей, верящих в возможность путешествия души в страну невидимых существ и видящих в известных приемах волшебный ключ в эту страну. Опираясь на научно установленные факты, Данилевский доказывал, что все восторженные состояния и экстазы колдунов и духовидцев, а такжетрансы спиритическихмедиумов не что

иное, как разнообразные формы гипноза. В заключение квящему посрамлениюмистиков он убедительнообосновывал даннымисобственных иссле

дований идею общности гипноза у человека и животных, идею их единства — как по вызывающим гипноз причинам, так и по форме проявления этого состояния.

Он рассказывал о гипнотизации речных раков и морских крабов, жаб и головастиков, всевозможных рыб (между прочим, оказалось, что легче всего загипнотизировать вьюна), тритонов и змей, ящериц и черепах, крокодилов и птиц, среди которых особенно легко поддаются гипнозу совсем маленькие птенчики. Данилевскому удавалось вызывать продолжавшийся более шести минут гипноз у птенца сизоворонки всего лишь нескольких дней от роду. Данилевский с сожалением признался, что у кошек и собак ему получить гипноз не удалось, хотя других млекопитающих — кроликов, морских свинок — он гипнотизировал с успехом. Зато он имел удовольствие сообщить об удачных опытах по гипнотизации таких совсем уж экзотических объектов, как омары и лангусты, каракатицы и осьминоги, камбалы и электрические скаты. Эти эксперименты были проведены Данилевским на зоологической станции в Роско- ве (Бретань) во время одной из его заграничных командировок.

Фактически все это великолепное многообразие успешно поддававшихся гипнотизации объектов—пред- ставителей самых разных ветвей животного царства — убедительно опровергало взгляд на гипноз, высказанный в те годы главой школы Нанси Бернгеймом, который, как читатель помнит, утверждал, что «гипноза нет,

169

есть только внушение». Но внушение как воздействие словом возможно только у человека. Данилевский неопровержимо доказал, что состояние гипноза может быть вызвано у самых различных животных и что явления, наблюдающиеся у них, глубоко сходны с симптомами гипноза человека. Свою победу Данилевский закрепил выступлением на родине Бернгейма, когда с трибуны Международного конгресса физиологической психологии в Париже в августе 1889 года прозвучал на весь мир его доклад о гипнозе у животных.

Надо сказать, что Данилевского интересовал не столько сам гипноз, сколько законы психики, законы деятельности высших отделов мозга, которые, как это удалось установить ему самому и как об этом догадывались и другие исследователи, играют ведущую роль в явлениях гипноза. Но может показаться странным, почему, стремясь к познанию психики человека, Данилевский избрал объектом своих исследований животных? Ведь это же длинный, обходной путь. Выбор такого именно пути объясняется глубоким влиянием, которое оказал и на Данилевского и на многих других естествоиспытателей Иван Михайлович Сеченов, вошедший в историю науки как «отец русской физиологии» (так на-

Венгерский гипнолог Ференчи Волыеши, экспериментируя со многими животными, вызывает гипноз и у крокодилов

170

звал его И. П. Павлов). Еще в конце прошлого века, критикуя психологию и именуя ее «непочатой наукой», убедительно показывая, что принятый в ней метод познания психики человека (метод интроспекции, т. е. самонаблюдения) малоплодотворен, Сеченов предложил пойти по новым путям, которые могли бы принести более точные и объективные знания. Один из них он видел в том, чтобы изучать сложнейшие, высшие проявления психической деятельности человека, сопоставляя их с данными нейрофизиологии, изучающей процессы, происходящие в низших отделах нервной системы, в спинном мозгу, нервных волокнах, нервных клетках. Другой — в том, чтобы сравнить проявления человеческой психики с тем, что характерно для сложноорганизованной нервной деятельности животных (ибо последнее, конечно, проще и доступнее и позволяет использовать ради этого изучения самые разнообразные методы эксперимента). Вот этот второй путь и избрал Данилевский для того, чтобы понять некоторые стороны гипноза у человека.

Однако глубокого проникновения в сущность этого явления он не достиг. Он остался в плену субъективистско-психологических представлений, недостатки которых сам хорошо сознавал. И преодолеть их оказалось не так-то просто.

Данилевский, говоря о природе гипноза у человека, сводит ее к параличу воли и самостоятельного мышления, а причиной, вызывающей гипноз, считает психическое принуждение. Точно так же он объясняет параличом воли и гипноз у животных, а причиной паралича он считает насилие, только уже не психическое, а физическое. Все остальные сиптомы гипноза — снижение чувствительности, отсутствие произвольных движений и т. п.,— по его мнению, лишь следствия паралича воли.