Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

С: Я предполагаю, что между Павловым и Бехтеревым наверняка были какие-нибудь научные дискуссии.

А.: Это не то слово. Между ними вообще были сложные отношения. Во-первых, спор о приоритете открытия и исследования явления, которое у Павлова называлось условным рефлексом, а у Бехтерева — сочетательным рефлексом. Во-вторых, спор о приоритете в вопросе “объективного изучения поведения животных и человека”. В-третьих, Павлов не принимал рефлексологию, по словам Бехтерева, потому, что рефлексологи занимались не только высшей нервной деятельностью, как сам Павлов, но и изучали “влияние социальных факторов” на поведение человека и зачастую отвлекались от сугубо физиологических вопросов. Но Павлов ведь и не претендовал на изучение нефизиологических проблем и очень осторожно относился к попыткам на данном этапе развития физиологии и психологии соединить их в одной науке, хотя и предполагал, что когда-нибудь в будущем оба эти аспекта изучения рефлекторной деятельности будут соотнесены друг с другом. С: Ну, и как разрешился спор?

А.: История распорядилась следующим образом. Бехтерев внезапно умер в 1927 году — очень неожиданно для всех. Есть версия, что умер не случайно — за несколько дней до смерти он был приглашен на консультацию к Сталину, и после этого на вопрос своего собеседника, где он был, буркнул нечто вроде: “Смотрел одного сухорукого параноика”. Может быть, этими словами и объясняется его столь внезапная смерть, неожиданная для всех его друзей и близких: несмотря на 70 лет Бехтерев отличался отменным здоровьем и великолепной работоспособностью.

268 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение После смерти Бехтерева возникает так называемая “рефлексологическая дискуссия”. Это происходит в 1929 году. Многие ученики Бехтерева довели до логического конца его идею о невозможности научного познания субъективных явлений и буквально повторили идею Александра Ивановича Введенского о непознаваемости чужого Я (См. [19, с. 480-481]). Опять-таки здесь был поставлен знак равенства между переживаниями субъективного явления и его научным познанием. Как справедливо заметил Выготский, это совпадение было предопределено с самого начала: “Бехтерев предполагает Введенского, если прав один, прав и другой” [20, с. 327], потому что в основе обеих концепций лежит принципиально общее понимание сознания как “совокупности сознаваемых только мною состояний”. В этом смысле рефлексология была весьма эклектичным построением и не могла дать позитивной программы развития психологических знаний. По словам Яро-шевского, рефлексология была колоссом на глиняных ногах и в начале 30-х годов исчезла с психологического горизонта (См. [19, с. 518]).

Творчество Бехтерева и эволюцию его психологических взглядов нельзя оторвать от общего развития мировой психологии в ту эпоху. А оно — это развитие — шло по линии жесткой критики интроспективной психологии и стремления ввести объективные методы изучения в психологию. Наибольшую известность из всех направлений “объективной психологии” приобрел американский бихевиоризм, который многие зарубежные историки психологии прямо отождествляют с объективной психологией. Мы же видим, что “объективная психология” гораздо более разностороннее явление.

С: Мне уже что-то не хочется изучать это направление. Наверное, такая же механистичность в понимании человеческого поведения.

Поведение как предмет психологии в бихевиоризме Дж. Уотсона

А.: В этом ты прав, однако ты не представляешь себе масштабов влияния бихевиористской стратегии познания человека! На несколько десятилетий (а он возник в начале 10-х годов XX века) он определил облик практически всей американской психологии. И хотя за это время бихевиоризм

Поведение как предмет психологии в бихевиоризме Дж. Уотсона 269 претерпел определенную эволюцию и не рассматривается сейчас как преобладающая стратегия исследования в американской психологии, тем не менее, позиций бихевиористов и необихевиористов придерживаются до сих пор некоторые социальные психологи, психотерапевты, теоретики и практики разных видов обучения и так далее. Поэтому я все же изложу тебе программу построения психологии с точки зрения бихевиоризма. Основоположник бихевиоризма американский психолог Джон Уотсон неоднократно подчеркивал общность своих взглядов с идеями Павлова и Бехтерева. Действительно, после нашего рассмотрения взглядов Бехтерева вряд ли стоит много говорить о понимании сознания в бихевиоризме. Это было такое же “интроспективное” определение, и, естественно, Уотсон вычеркивает сознание из явлений, которые должна изучать психология, если она действительно хочет быть наукой. С: Что же остается?

А.: Остается все то же “внешне наблюдаемое”. В одной из своих статей Уотсон весьма лаконично формулирует программу новой психологии: “Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение”. Поведение как совокупность внешне наблюдаемых реакций субъекта на воздействия внешней среды. Уотсон, таким образом, отвергает как структурализм Тит-ченера, так и альтернативную структурализму функциональную психологию, которая использовала все то же субъективистское определение сознания. Дж. Уотсон: Я сделал все возможное, чтобы понять различие между функциональной психологией и структурной психологией, но не только не достиг ясности, а еще больше запутался. Термины “ощущение”, “восприятие”, “аффект”, “эмоция”, “воля” используются как функционалистами, так и структуралистами. Добавление к ним слова “процесс” (духовный акт как целое и подобные, часто встречающиеся термины) служит некоторым средством удалить труп “содержания” и вместо этого дать жизнь “функции”. Несомненно, если эти понятия являются слабыми, ускользающими, когда они рассматриваются с точки зрения содержания, они становятся еще более обманчивыми, когда рассматриваются под углом зрения функции и особенно тогда, когда сама функция изучается с помощью интроспективного метода [21, с. 24].

А.: Сам пройдя школу функционализма (Уотсон обучался в Чикагском университете у функционалиста Джеймса Эн-джелла), Уотсон отвергает его за сохранение “ненаучных”

270 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение

субъективных терминов, за индетерминизм в понимании психических функций; однако в то же время он заимствует у американского функционализма свойственную ему идею о приспособительном характере реакций и действий животного и человека. Но в описании этих реакций Уотсон полностью отказывается от субъективистского их истолкования. Дж. Уотсон: С точки зрения бихевиоризма, подлинным предметом психологии (человека) является поведение человека от рождения до смерти. Явления поведения могут быть наблюдаемы точно так же, как и объекты других естественных наук. В психологии поведения могут быть использованы те же общие методы, которыми пользуются в естественных науках. И поскольку при объективном изучении человека бихевиорист не наблюдает ничего такого, что он мог бы назвать сознанием, чувствованием, ощущением, воображением, волей, постольку он больше не считает, что эти термины указывают на подлинные феномены психологии… Наблюдения над поведением могут быть представлены в форме стимулов (С) и реакций (Р). Простая схема С-Р вполне пригодна в данном случае. Задача психологии поведения является разрешенной в том случае, если известны стимул и реакция. Подставим, например, в приведенной формуле вместо С прикосновение к роговой оболочке глаза, а вместо Р — мигание. Задача бихевиориста решена, если эти данные являются результатом тщательно проверенных опытов. Задача физиолога при изучении того же явления сводится к определению соответственных нервных связей, их направления и числа, продолжительности и распространения нервных импульсов и т.д. Этой области бихевиоризм не затрагивает [22, с. 35-36].