Макс Лукадо - Бесстрашные

Мф. 24:6

...Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь.

Мф. 17:7

Иисус вовсе не хочет, чтобы вы жили в страхе. Как и вы сами. Вы бы никогда не

сказали ничего подобного:

• Благодаря моим фобиям у меня такая бодрая походка.

• Плохой бы я была матерью, если бы не моя болезненная мнительность.

• Благодарение Богу за мой пессимизм. Как человек я стал намного лучше, когда

окончательно потерял надежду и махнул на себя рукой.

• Мне врач сказал: если я не начну тревожиться по пустякам, у меня возникнут

проблемы со здоровьем.

Мы знаем, какова цена страха.

Иисус задает очень хороший вопрос. Оторвав голову от «подушки», высунувшись

из закутка на корме навстречу буре, Он спрашивает: «Что вы так боязливы, маловерные?» (Мф. 8:26).

Я должен объясниться: страх выполняет и весьма полезную функцию. Словно

канарейка в угольной шахте, он предупреждает о возможной опасности. Капелька

страха остановит ребенка, не дав перебежать оживленную улицу, а взрослого удержит

от лишней сигареты. Испуг — это нормальная реакция на пожар в доме или на злобного

пса на улице. Сам по себе страх — не грех. Но он может привести к греху.

Если мы станем лечить свой страх вспышками злобы, обильными возлияниями, унылым пораженчеством, самоистязанием или ежовыми рукавицами самоконтроля, мы

исключим из решения проблемы Бога и лишь усугубим ее. Мы подчиняемся состоянию

страха, позволяя тревоге взять верх и управлять нашей жизнью. Убивающая всякую

радость тревога. Цепенящий ужас. Привычные приступы боязни, сковывающие и

парализующие нас. Истерический страх — не от Бога. «...Ибо дал нам Бог духа не

боязни...» (2 Тим. 1:7).

Страх может наполнять наш мир, но он не должен наполнять наши сердца. Он

всегда будет стучаться в дверь. Просто не приглашайте его на ужин и, ради всего

святого, не оставляйте ночевать. Давайте укрепим наши сердца избранными цитатами

из Иисуса, в которых сказано: «не бойтесь». Обещание Христа и идея этой книги просты: завтра мы можем бояться меньше, чем сегодня.

8

Когда мне было шесть лет, отец однажды разрешил мне лечь спать чуть позже, чтобы вместе со всей семьей сходить на фильм «Человек-волк». Ох, лучше бы он

отказался от этой мысли... Фильм вселил в меня убежденность, что вервольф каждую

ночь так и рыщет по нашим коридорам, подстерегая свою любимую добычу — рыжих и

конопатых первоклашек. Мой страх стал настоящей проблемой. Чтобы пробраться из

своей спальни в кухню, я должен был красться в гибельной близости от волчьих когтей

и клыков, чего мне совсем не хотелось. Не раз я спасался бегством в спальню отца и

будил его. Подобно Иисусу в лодке, папа крепко спал во время бури. Как можно спать в

такую минуту?

Сонно приоткрыв один глаз, он спрашивал:

— Что тебя так напугало?

А я напоминал ему о существовании чудовища.

— А, да-да, вервольф, — ворчал он. Затем вылезал из кровати, облачившись в

сверхчеловеческую смелость, проводил меня долиной смертной тени и наливал стакан

молока. Я смотрел на него с благоговейным изумлением и думал: кто же это?

Не может ли статься, что Бог относится к нашим бурям и потрясениям так же, как

мой отец относился к моему ужасу перед «вервольфом»? «Потом, встав, запретил

ветрам и морю, и сделалась великая тишина» (Мф. 8:26).

Иисус укротил величайшее сотрясение с величайшим спокойствием. Море стало

гладким, как замерзшее озеро, и ученикам осталось только удивляться и говорить:

«...кто это, что и ветры и море повинуются ему?» (Мф. 8:27).

В самом деле, Кто это? Превратить пору урагана в пору сна. Укротить волны одним

словом. И дать умирающему человеку достаточно мужества, чтобы послать своей

семье последний знак любви. Ты отправился в путь, Ди. Ты пережил свою долю

потрясений в жизни, но под конец ты не сдался. И это молитва о том, чтобы и мы не

сдавались.

Жители села Ходульного

2

...Не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц. Мф. 10:31

Страх своей ничтожности

Слыхали ль, не слыхали вы —

Хоть люди там обычные

Стоит оно давно,

В домах своих живут

Загадочное диво —

Привычно и неспешно,

Ходульное село.

Но... ходики идут!

9

Как шесть часов приблизится,

Ходулыщики в Ходульном

Бросают все дела —

Не могут без прикрас,

Ходульная потеха

Такую ложь ходульную

У жителей села.

Вы видели не раз.

На площади толпятся,

Ходули выше крыши,

Чтоб выяснить скорей,

Ведь, что ни говори,

Кто выше всех соседей,

«Залезь еще повыше» —

Успешней всех друзей.

Вот правило игры.

Коль ростом ты не вышел —

Играть в нее так весело,

Не стоишь ни гроша.

Но лишь одна беда —

От спеси раздувается

Жить наверху опасно.

Ходульная душа.

Споткнешься — что тогда?

Тем не дали ходулей,

Подпрыгнул, оступился,

Тех в списки не внесли,

Чуть больше накренился —

Тех в спешке не заметили,

И вот уже свалился

Тех просто обнесли...

К народцу Коротышек,

Нижайших из людишек...

И все же им неймется —

Такой они народ.

Вот ты и воротился

Как вечер — насмерть бьются,

Туда, где ты родился.

Чтоб вырваться вперед.

Дела идут все хуже —

А вдруг им кто объявит

Ты никому не нужен,

Из тех, что здесь кричит,

Тебе не помогают,

Из тех, что здесь решает,

Ходули отбирают.

Что к ним благоволит:

«Как вы меня надули,

«Да! ты на вид вполне хорош,

Что отняли ходули!»

Да! ты нам подойдешь!»

Но, впрочем, — не до слов,

И, наклонясь при этом вниз,

Пробило шесть часов.

Протянет вожделенный приз.

Пора в толпу на площадь,

Но это не награда,

Опять туда, скорей!

Не торт и не пирог —

Коль червь тщеславья гложет —

Ходули — вот так странно...

Пора кормить червей.

Какой же от них прок?

Да разве не чудесно,

Устроиться в верхах?

Да разве же не лестно:

Ты — местный олигарх?

Да, вот так оно и есть. Тот самый вопрос. Полноводная Амазонка, из которой

вытекают тысячи страхов. Обладаем ли мы хоть какой-то значимостью? Мы боимся, что

нет. Мы боимся прокуковать свой век в незначительности, в безвестности, в

ничтожности. Боимся затеряться. Боимся, что при сведении общего баланса окажется: мы вообще никак не повлияли на итоговую сумму. Боимся, что получится так: мы

пришли в мир и ушли из него, а никто даже не заметил этого.

Именно поэтому нас так задевает, когда друг забывает позвонить или учительница

не может вспомнить, как нас зовут, или за сделанное нами хвалят нашего начальника, 10

или авиакомпания гонит нас, словно скот, переоформлять билеты на следующий рейс.

Все они подтверждают наши тайные опасения: никому до нас нет дела, потому что мы