Макс Лукадо - Бесстрашные

чемпионата. Надеясь закончить сезон без поражений и принять участие в матче

«Розовой чаши»3, команда вышла на поединок с соперником по университетской

ассоциации — футболистами из Университета Бейлора. При счете 7:0 в третьем

периоде ведущий игрок «длиннорогих»4 сделал дальний пас полностью открытому

Доссу.

— От ворот меня отделяли, — вспоминает Досс, — только двадцать ярдов травы.

Передача была прицельной. Болельщики «длиннорогих» вскочили со своих мест.

Досс, с его «верной рукой», увидел мяч и принял его, но тот выскользнул.

Футболисты Бейлора поднажали и сравняли счет за несколько секунд до конца

состязания. Техасцы лишились своего высочайшего рейтинга и вместе с ним — шансов

попасть на матч «Розовой чаши».

— Я вспоминаю о той игре каждый день, — признается Досс.

Не то чтобы ему больше нечего было вспомнить. Счастливое супружество на

протяжении свыше шестидесяти лет. Отец. Дед. Во время Второй мировой войны

служил на флоте. Однажды даже попал с товарищами по команде на обложку журнала

«Лайф». Играя в свои студенческие годы, перехватил семнадцать передач — это рекорд

университета. Дважды становился чемпионом Национальной футбольной лиги, когда

играл в «Филадельфия Иглз». Его имя есть в залах славы — Техасской школы и

«длиннорогих».

Большинство болельщиков помнит выигранные благодаря Доссу матчи и принятые

им передачи. Досс помнит ту, которую не смог принять. Однажды, на встрече с новым

главным тренером «длиннорогих», Досс рассказал ему о запоротом мяче. С той игры

прошло пятьдесят лет, но рассказывал он со слезами на глазах1.

3 Ежегодный матч двух лучших команд студенческого футбола в г. Пасадена, шт. Калифорния, который проводится с 1902 г., а с 1932 г. — на стадионе «Розовая чаша». — Примеч. ред.

4 «Длиннорогие» — прозвище техасцев. — Примеч. пер.

15

Воспоминания о запоротых передачах тускнеют медленно. Они порождают

одинокий страх — страх, что мы разочаруем людей, подведем команду, не оправдаем

надежд. Страх, что мы не выполним свою задачу, когда это будет необходимо, что

другие пострадают из-за нашей криворукости и косоглазия. Нет, конечно, многие из нас

с радостью променяли бы свои ляпы на ту ошибку Досса. Если бы только всего-то и

беды было, что мы не смогли принять одну передачу... Если бы мы разочаровали только

нашу футбольную команду...

У меня есть приятель, который, по его собственному признанию, впустую потратил

первую половину своей жизни. Наделенный больше талантами, нежели здравым

смыслом, он наживал капиталы и врагов с головокружительной скоростью. Теперь он из

тех, о ком поют грустные песни в стиле кантри. Разрушенный брак. Обозленные дети.

Печень его функционирует так, будто насквозь пропиталась водкой (впрочем, почему

«будто»?).

Когда мы с ним разговариваем, его глаза бегают туда-сюда, словно у человека, прислушивающегося к чьим-то шагам. Прошлое преследует его полицейским сыщиком.

Наши разговоры крутятся вокруг одного и того же вопроса — «сможет ли Бог простить

меня?».

— Он дал мне жену, я все испортил. Он дал мне детей, я и их упустил.

Я пытаюсь объяснить ему:

— Да, ты ошибся, но сам ты — не ошибка. Бог приходил на землю ради таких

людей, как мы.

Он впитывает мои слова, словно пустыня — ливень. Когда мы с ним встретимся в

следующий раз, ему снова будет необходимо их услышать. Иссушенной страхом почве

нужно постоянное орошение.

Я переписываюсь с одним заключенным. Фактически, большую часть переписки

ведет он. Ему предстоит еще от трех до пяти лет размышлений о своих финансовых

нарушениях. В его письмах поочередно берут верх чувства стыда и тревоги — стыда за

ошибку, тревоги по поводу ее последствий. Он разочаровал всех, кого любил. В том

числе Бога. В особенности Бога. Он боится, что его грехи переполнили чашу терпения

Господа.

В этом он далеко не одинок. «У источника Божьей благодати должно быть свое

дно», рассуждаем мы. «Рассчитывать на прощение можно лишь определенное число

раз, не больше», настаивает наш здравый смысл. «Если все время пользоваться

милосердием в кредит, рано или поздно обанкротишься». Дьявол обожает такую

логику. Если бы он смог убедить нас, что Божья благодать выдается строго по квоте, мы

пришли бы к такому логическому заключению: наш счет исчерпан. Бог закрыл двери к

Своему престолу. Стучитесь, сколько хотите; молитесь, пока не надоест. Доступ к Богу

закрыт.

«Доступ к Богу закрыт» — и налетает целый рой тревог. Мы — сироты, беззащитные и беспомощные. Небеса, если они вообще существуют, вычеркнуты из

нашего маршрутного листа. Раненые в этой жизни и обреченные в следующей. У страха

разочаровать Бога — острые зубы.

Но у Христа есть клещи. Первым Своим высказыванием о страхе Он начинает

удалять клыки: «...дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9:2). Заметьте, что

16

Иисус соединяет дерзновение и прощение грехов в одном предложении. Может ли

смелость начинаться с решения проблемы греха? Давайте разберемся.

Иисус говорит это человеку, который не может ходить. «...Принесли к Нему

расслабленного, положенного на постели» (Мф. 9:2). Парализованному человеку не под

силу было выгуливать собаку или бегать трусцой. Но у него было четверо друзей, действовавших по наитию. Когда до них дошел слух, что их город посетил Иисус, они

положили своего товарища на циновку и пошли к Учителю. Встреча с Христом сулила их

приятелю много хорошего.

Целая толпа набилась в тот дом, где учил Иисус. Люди сидели на подоконниках, теснились в дверных проемах. Вы бы подумали, что в Капернауме — не иначе как

настоящее богоявление. Однако друзья расслабленного были не из тех, кто легко

сдается, и они придумали свой план. «...Не имея возможности приблизиться к Нему за

многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили

постель, на которой лежал расслабленный» (Мк. 2:4).

Рискованный шаг. Большинству домовладельцев не нравится, когда кто-то

начинает разбирать их крышу. Среди парализованных редко встречаются фанаты

прыжков на тарзанке через дыру в кровле. И далеко не все учителя приветствуют

импровизированные спектакли во время своего урока. Мы не знаем, как отреагировали

на происходящее хозяин дома и пассажир «лифта». Но мы знаем, что Иисус не

возражал. Матфей только что не расписывает, какая улыбка заиграла на Его лице.

Христос дает благословение, прежде чем о нем попросили. И благословение это

совершенно неожиданное: «...дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9:2).