Макс Лукадо - В деснице благодати

поверить, что Иисус послан Богом? Не благодаря тому, что мы согласны друг с другом.

Не благодаря тому, что мы разрешили все противоречия. Не благодаря тому, что мы

единодушны в каждом вопросе. Не благодаря тому, что мы не допускаем ни одной

доктринальной ошибки. Но благодаря тому, что мы любим друг друга.

Единство рождает веру. Раздоры склоняют к неверию. Кто захочет плыть на

корабле с вечно препирающимися моряками? Жизнь за бортом может быть очень

тяжелой, но по крайней мере волны не честят нас последними словами.

Вполне возможно, что Пол Биллхеймер был прав, когда написал: Непрекращающиеся и повсеместные разделения в Церкви — это многовековой позор.

Такова главная тактика сатаны. Не исключено, что из-за греха раздоров было обречено на

погибель больше душ, чем из-за всех остальных грехов, вместе взятых2.

«По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между

собою». На минуту остановитесь и задумайтесь над этим стихом. Не может ли быть, что

единство — вот главное, что приведет мир к Христу?

Если единство имеет решающее значение для проповеди Благой вести, не должно

ли оно быть основной темой наших молитв? Не должны ли мы, как сказал Павел, постараться «...сохранять единство духа в союзе мира» (Еф. 4:3)? Коль скоро наше

единство важно для Бога, разве не должно оно быть важно для нас? Коль скоро

единству отведена такая роль на небесах, разве можно его недооценивать на земле?

Кстати, нам нигде не сказано выстраивать единство. Нам сказано просто

сохранять единство. На взгляд Бога, есть только «...одно стадо и один Пастырь» (Ин.

10:16). Единство не надо создавать, его надо просто оберегать.

Как нам сделать это? Как нам приложить все силы к тому, чтобы сохранить наше

единство? Означает ли это, что мы должны поступиться своими убеждениями? Нет. Но

это означает, что нам нужно долго и пристально анализировать свое поведение.

Семинар в Капернауме

Некоторое время назад Деналин купила обезьянку. Видеть обезьянок у нас в доме

мне не хотелось, поэтому я стал возражать.

— Где она будет есть? — спросил я.

— С нами за столом.

— Где она будет спать? — продолжал я.

— В нашей кровати.

— А как же запах? — поморщился я.

— Да, запах от тебя... Ну, я ведь привыкла, думаю, и она сможет.

Единство начинается не с проверки других, а с проверки себя самого. Единство

начинается не с требования, чтобы другие изменились, а с признания, что мы сами не

так уж хороши.

Чтобы познакомиться с великим примером такого подхода, отправимся в

деревушку под названием Капернаум и войдем в хижину, занятую Иисусом и Его

учениками. Послушаем, как Учитель задает им вопрос: «...о чем дорогою вы рассуждали

между собою?» (Мк. 9:33).

Лица учеников вспыхнули — не побагровели от возмущения, а порозовели от

стыда. Они спорили. О вероучении? Нет. О линии поведения? Тоже нет. О морали и

ценностях? Увы. Они спорили, кто из них больше.

Петр считал, что он (он ходил по воде). Иоанн тоже претендовал на высший статус

(он был любимым учеником Иисуса). Матфей хвалился, что он лучший (в конце концов, его Евангелие станет первой книгой Нового Завета). Властолюбие и политические игры.

Не с этого ли обычно начинаются разделения?

...Ибо где зависть и сварливость, там неустройство и всё худое.

Иак. 3:16

Откуда у вас вражды и распри? не отсюда ли, от вожделений

ваших, воюющих в членах ваших?

Иак. 4:1

Удивительно. Свары из-за главенства — причем, ни много ни мало, в присутствии

Христа. Но не настолько удивительно, как то, что ответил им Иисус.

«...Кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня; а кто Меня

примет, тот не Меня принимает, но Пославшего Меня» (Мк. 9:37, курсив мой. — М. Л.).

Это слово, «принять», было для Иисуса так важно, что Он употребил его четыре

раза в одном предложении.

Как ответить на чужие доводы? Принять того, кто их приводит. Как сделать первый

шаг к единству с кем-то? Принять его. Не соглашаться, а принять. Не прийти к

единодушию, а принять. Не пробовать договориться, не полагаться на третейский суд, не уточнять позиции, а принять. Все остальное можно сделать потом, но только сделав

этот первый шаг, приняв человека.

Иоанна такой ответ не устраивал. Слишком все просто. «Сыну Громову» чуждо

было понятие толерантности. Ну, нельзя же, в самом деле, ходить и «принимать» кого

попало! Надо возводить барьеры. В религии необходимы разграничения. Привести

убедительный пример? У Иоанна он был наготове.

Проверка разногласиями

«...Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит

за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами» (Мк. 9:38).

Перед Иоанном стояла дилемма. Он и другие ученики наткнулись на человека, который творил настоящие чудеса. Он изгонял бесов (то есть делал как раз то, что у

самих учеников, как сказано в Мк. 9:18, не получалось). Он помогал людям, в корне

изменяя их жизнь. И более того, он воздавал должное Богу. Свои добрые дела он

совершал именем Христа.

Все в нем было совершенно правильно. Правильные результаты. Правильные

устремления сердца. Но возникала одна проблема. Он не принадлежал к правильной

группировке.

Поэтому ученики поступили так, как нормальные члены одной религиозной

группировки поступают с человеком из другой, «неправильной» религиозной

группировки. Они отконвоировали его в трюм корабля и посадили под замок. «Мы ему

запретили, потому что он не из наших» (ср.: Мк. 9:38).

Иоанн хочет узнать, правильно ли они поступили. Он вовсе не хвастается

сделанным, он в замешательстве. В таком же замешательстве находятся многие и

многие люди в наши дни. Как быть с добрыми делами, совершенными другой

группировкой? Как быть, если вам нравятся плоды, но не дерево?

Для меня это важный вопрос. Я глубоко ценю свое религиозное наследие. Корни

моей веры уходят в маленькую Западно-Техасскую церковь Христа, где я узнал

Назорея, Крест и Слово. Прихожан насчитывалось не слишком много, может быть, сотни две в хорошее воскресенье. Большинство семей, как и моя, были тружениками

нефтяных полей. Но в этой церкви жила любовь. Когда кто-то из нас болел, другие

прихожане заботливо его навещали. Если нас не было на проповеди, нам звонили, обеспокоенные. А когда блудный сын Макс вернулся домой, его встретили с

распростертыми объятиями.

Я глубоко ценю свое религиозное наследие. Но за прошедшие годы веру мою

укрепляли и люди из других группировок. Не так уж долго пробыл я на Божьем корабле, когда стал находить поддержку для своей веры в других каютах.