Макс Лукадо - Не удивительно, что Его называют Спасителем

разочарования. Спасибо, одного было вполне достаточно. Всё же, с другой стороны, его верность заставляла желать чуда. И он хотел быть причастным к нему, пока была

хоть малейшая надежда.

В тот раз душевный разлад шёл от смятения, вызванного непоколебимой

преданностью и отсутствием воображения. Он был слишком честен по отношению к

жизни, чтобы быть легковерным, и всё же был слишком преданным Иисусу, чтобы быть

неверующим. В конце концов именно эта преданность без фантазий явилась причиной

знаменитого ныне условия: «Если не увижу на руках Его следа от гвоздей и не вложу

пальцев моих в место гвоздей, никогда не поверю». (32) Да, я догадываюсь, вы можете сказать, что он действительно сомневался. Но то не

было сомнением от неуверенности или неверия, напротив оно вырастало из не

желания поверить в невозможное или просто из страха вторично испытать боль.

Многие из нас поступают так же, неправда ли? В нашем мире бюджетов, долгосрочного планирования и компьютеров разве легко поверить в невероятное?

Разве мы не стремимся тщательно исследовать жизнь, усердно хмуря лоб и

осторожно пробуя землю ногой. Сегодня оставлять в душе хоть сколько-нибудь места

для волшебства не является признаком глубокого ума.

И вот мы, подобно Фоме, с трудом можем поверить, что Бог способен сделать то, что Он делает лучше всего: заменить смерть жизнью. Но в нашем небогатом

воображении теплится маленькая надежда, что невозможное свершится, но потом

мы, как и Фома, позволяем нашим мечтам пасть жертвой сомнений.

Мы совершаем ту же ошибку, что и Фома: мы забываем, что «невозможное» -

одно из любимых слов Бога.

Как обстоят дела у вас? Что с вашим воображением сегодня? Когда последний раз

вы позволяли своему воображению оторваться от логики? Когда последний раз оно

было невообразимым? Когда последний раз вы мечтали, что вся планета объединится

в мире и все верующие станут братьями? Когда последний раз вы осмелились

представить себе день, в котором каждый будет сыт и каждый народ будет жить

спокойно? Когда последний раз вы мечтали о том, что каждое существо на земле

услышит о Мессии? Много ли прошло времени с тех пор, как вы заявили, что Господь

делает «больше, чем мы просим или помышляем». (33) В случае с Фомой его логическое начало говорило «нет», и всё же он сказал, что

поверит, если сможет получить хотя бы малое доказательство. И Иисус, всегда такой

терпимый к нашим сомнениям, предоставил Фоме то, о чём тот просил. Он ещё раз

протянул навстречу ему Свои руки. О, как же удивлён был Фома. Он потрогал их

дважды, пал ниц и воскликнул: «Господь мой и Бог мой!» (34) Должно быть, Иисус, улыбнулся.

Он знал, что в случае с Фомой Он имел победившего сомнения. Так вот, каждый

раз, когда вы к верности добавите немножко воображения, перед вами предстанет

святой, т.е. тот, кто умрёт за веру. Взгляните на Фому. Легенда гласит, что он сел на

грузовое судно и отправился в Индию, где его убили, чтобы заставить прекратить

36

проповедовать о доме, приготовленном в мире, который настанет, и о друге, который

вернулся из страны мёртвых.

Свеча во тьме

Посмотрите, они похожи на друзей - тайных, - но тем не менее друзей. «Солдат, теперь можно снять Его. Я позабочусь о Нём».

Полуденное солнце высоко, а они молча стоят на холме. Сейчас здесь намного

тише, чем было утром. Толпа почти разошлась. Двое мошенников на крестах стонут, едва дыша, вот-вот умрут. Солдат прислоняет лестницу к центральному столбу, взбирается по ней и убирает кол, скрепляющий перекладину с вертикальной частью

креста. Два солдата рады, что работа сегодняшнего дня близится к завершению; они

помогают потому, что опустить кипарисовый крест и тело на землю - тяжёлая работа.

«Теперь осторожней,» - говорит Иосиф.

Пятидюймовые гвозди выдергиваются из крепкого дерева, освобождая

безвольные руки. Тело, служившее Спасителю, поднимают и укладывают на большой

камень.

«Он - ваш,» - говорит начальник стражи. Крест лежит в стороне, его вскоре отнесут

на склад, пока он вновь не потребуется.

Для двоих такая работа непривычна, но всё же руки справляются с ней проворно.

Иосиф из Аримофеи стоит на коленях в изголовии Иисуса и осторожно обтирает

израненное лицо, мягкой мокрой тряпицей смывая кровь, что запеклась ещё в Саду, а

потом при наказании хлыстом. Он смывает кровь от тернового венца, а покончив с

этим, плотно закрывает Его глаза.

Никодим раскатывает полотно, которое принёс Иосиф, и расстилает его на камне

рядом с телом. Двое еврейских церковных иерархов поднимают безжизненное тело

Иисуса и кладут на полотно. Теперь оно умащивается благовониями. Как только

Никодим касается щёк Учителя, чтобы втереть алое, чувства, до того сдерживаемые, прорываются наружу. На лик распятого Царя падает слеза. Никодим прекращает

работу, чтобы смахнуть другую. Со щемящей тоской пожилой еврей смотрит на этого

молодого Галилеянина.

Есть что-то немножко ироничное в том, что Иисуса хоронят не те, кто хвастался, что никогда не покинут Его, а эти два члена Синедриона, два представителя

религиозной партии, убившей Мессию.

Однако никто более этих двоих не был так многим обязан этому распятому

Христу. Многие были освобождены из глубоких ям рабства и болезней. Многие были

спасены из тьмы штреков порока и смерти. Но никогда не было штрека темнее того, из

которого были выведены эти двое.

Штольни религии.

Эти двое не станут пленниками никакой тьмы, где ловушки многочисленны, а

западни глубоки. Её подземное зловоние отдаёт духом благих намерений.

Бесконечный лабиринт её переходов забит заблудшими. На её тропах лужи пролитого

вина и лохмотья мехов.

37

Не хотелось бы оказаться там с неокрепшей верой. Юные сердца, задающиеся

вопросами, быстро черствеют в этой леденящей тьме. Любое свежее проникновение в

суть вопроса растаптывается в угоду преходящим традициям. Оригинальность

мышления

не

поощряется,

а

любознательность

душится.

Приоритеты

подтасовываются.

У Христа кроме жалящих слов упрёков не было ничего для тех, кто обитает в

таком мраке. «Лицемеры, - говорил Он о них. - Фигляры нечестивые! Творящие зло!

Буквоеды судейские... Приспособленцы без авторитета. Людишки мелочные! Вожди

слепые! Вы подобны гробницам побелённым... Змеи! Змеиное отродье!» Для Иисуса не