Макс Лукадо - Я не центр Вселенной

ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим. 11:33).

Он знает тебя настолько же полно и совершенно, как знает Вселенную. «Еще нет слова на языке моем, —

Ты, Господи, уже знаешь его совершенно... Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для

меня назначенные, когда ни одного из них еще не было» (Пс. 138:4,16).

Покрывало, искажающее твое и мое представление о реальности, никак не влияет на Бога. Наши

невысказанные слова для Него все равно что произнесенные вслух. Скрытые мысли — как громко

провозглашенные. Еще не случившиеся события — как давно ставшие достоянием истории. Он знает будущее, прошлое, скрытое и невысказанное. Для него не существует тайн. Он всемогущий, всезнающий и

всепроницающий.

Царь Давид недоумевал: «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?» (Пс. 138:7). Господь

напоминает нам: «Разве Я — Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали? Может ли человек скрыться

в тайное место, где Я не видел бы его? говорит Господь. Не наполняю ли Я небо и землю?» (Иер. 23:23,24).

Итак, теперь ты видишь «святую непохожесть» Бога? Как доказывает переживание Исайи, те, кто видит

Его ближе всего, превозносят Его выше всего. Он настолько свят, что даже безгрешные серафимы не

осмеливаются на Него взглянуть! Они закрывают лица крыльями. Забавно, что они прикрывают еще и свои ноги.

Зачем? На иврите одно и то же слово обозначает ноги и половые органы. Простите мне эту мысль, но кажется, что ангелы в Божьем присутствии чувствуют себя совершенно беспомощными слабаками, «импотентами».

Исайя мог бы попробовать поболтать с ними. Но, став свидетелем Божьей святости, он оставил всякие

мысли о самодовольстве. Он не делает записей, не пытается сочинить проповедь или устроить серию

семинаров об увиденном. Вместо этого он падает на свое лицо и молит о милости. «Горе мне! погиб я! ибо я

человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис. 5:6).

Но видение, данное Богом, было не об Исайи, а о Господе и Его славе. Служитель прекрасно понял это.

«Не я в центре, а Он!» Исайя обретает смирение не благодаря поискам славы, но благодаря поискам Господа.

Мгновение в Его присутствии — и пророк уже согласен признать, что подобен заразным и больным: словом

«нечистый» в те времена называли прокаженных. Так Божья святость заставляет замолкнуть человеческое

самомнение.

Но Божья милость делает святыми и нас. Смотри, что происходит дальше.

«Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с

жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и

грех твой очищен» (Ис. 6:6,7).

Сам пророк ни о чем не просил. Ни о каких благословениях. Он едва осмелился надеяться на

помилование. Но Бог полон благодати и готов прощать. Он очистил грех Исайи и дал его жизни новое

направление. И вот Господь вопрошает: «Кого Мне послать? и кто пойдет для Нас?» (Ис. 6:8). Руки и сердце

пророка устремляются к небу. «Вот я, пошли меня» (Ис. 6:8). Мимолетное знакомство с Божьей святостью, — и

Исайя больше не может молчать. Как если бы он обуздал неистовство той реки на дне каньона. Как если бы

увидел то же, что и Моисей, — Самого Господа.

Хоть и мимолетное знакомство, но ведь с Самим Богом. С Богом, не похожим ни на кого другого. Встреча

со святой непохожестью.

ГЛАВА 5

«МИНУТОЧКУ»

Обычно, когда маленькие дети произносят новое для них слово, родители ликуют.

— Дорогая, малыш Бобби только что сказал «бай-бай»!

— Мам, ты не поверишь, что творит твоя внучка. Она до пяти сосчитала!

— Эрни, ну-ка покажи дяде Тому, как поет птичка.

В такие моменты мы готовы хлопать от радости в ладоши. Я всегда так и делал. Но было одно исключение.

Однажды моя дочь произнесла фразу, заставившую меня умолкнуть. Дженне тогда было года два и она

еще только начинала говорить. В тот вечер она, цепляясь своей ручонкой за мою ручищу, прогуливалась по

нашей гостиной. Вдруг она остановилась, уставилась на мяч на полу, затем посмотрела на меня и заявила:

«Минуточку!» Рука Дженны выскользнула из моей, и дочка оставила меня в одиночестве.

Минуточку? Кто поведал ей о минутах? Вообще-то стиль ее существования не предполагал, что она имеет

хоть какое-то представление о времени. Младенцы же ничего не знают о таких вещах, как начало или конец, спешить или медлить, поздно или рано. В крохотном мире ребенка настоящее время занимает все

пространство существования, а представления о будущем и прошлом сведены к минимуму. Но эта фраза

Дженны — «Минуточку!» — свидетельствовала о том, что время начинает проникать и в ее мир.

В автобиографии «Священное путешествие» Фредерик Бьюкнер делит свою жизнь на три этапа — «до

времени», «после времени» и «вне времени». Годы детства, пишет он, проходят «до времени»: «Какой ребенок с

наступлением лета станет думать о том, что оно когда-то кончится? Какой ребенок, увидев на детской площадке

выпавший снег, будет размышлять о том, что снега здесь когда-то не было?»

Может, детство для нас сродни той жизни, что Адам и Ева вели до грехопадения? Пока эта супружеская

пара не перешла границы владений дьявола и не съела запретный плод, никто ведь не печатал календарей, не

носил часов и не строил кладбищ. Они пребывали в мире, свободном от временных ограничений. Также как в

мире двухлетней Дженны минуты являлись величиной неизмеряемой. Никаких сложностей, ежедневные

прогулки, сон, музыка, папа, мама. Но «Минуточку!» возвестило, что и на этот островок невинности проникли

коварные пираты. Время оккупировало мир моей дочери.

И вот она начинает понимать, что жизнь — это сумма мгновений, совокупность элементов, поддающихся

измерению и счету. Как сдача в кармане или кнопки в банке. В вашем кармане еще может быть полно

десятилетий, а в моем осталось лишь несколько лет. Но все равно каждый располагает какой-то суммой

временных отрезков.

Каждый, но не Бог. Если уж составлять список высказываний Христа, способных потрясти наше привычное

человеческое восприятие мира, давайте одним из первых поставим там и это: «Прежде нежели был Авраам, Я

есмь» (Иоан. 8:58). Если бы толпа и не убила Иисуса сразу же после этого заявления, то уж спустя какое-то

время точно бы расправилась. Он провозгласил Себя Богом. Вечным Существом. Тем, Кто «Высокий и

Превознесенный, вечно Живущий» (Ис. 57:15).

Писание словно старается передать нам эти слова в стереозвучании. Бог существует «от века» (Пс. 92:2).