Loner-XP - o 7cd5ecbb508da27d

аэропорта. Оставлять здесь машину ему очень не хотелось, но другого варианта не было. С

вещами он направился к терминалу, где на стойке его ждал билет.

В аэропорту было людно: шли, держась за руку мужчины и женщины, целые семьи,

собирающиеся навестить бабушек и дедушек или побывать в Диснейленде, студенты,

направляющиеся либо домой с учебы, либо, наоборот, в учебные заведения,

командированные, катящие за собой чемоданы и что-то тараторящие в сотовые телефоны на

ходу. Встав в еле ползущую очередь, Доусон, через какое-то время оказавшись у стойки, предъявил документы и, ответив на традиционные вопросы секьюрити, получил посадочный

талон. Ему предстояла лишь одна пересадка - в Шарлотте, при этом следующий самолет

вылетал меньше чем за час. Неплохо. В Нью-Берне он возьмет напрокат машину. Ехать

оттуда сорок минут. Если задержек в пути не возникнет, к вечеру он прибудет в Ориентал.

Лишь расположившись на своем месте в самолете, Доусон понял, как устал. Он точно не

помнил, когда в конце концов уснул - последний раз, когда он смотрел на часы, было около

четырех, - хотя планировал поспать в самолете. Кроме того, сразу по прибытии в город у него

не было никаких срочных дел. Доусон был единственным ребенком у своих родителей.

Однако его мать сбежала из семьи, когда сыну исполнилось три года, а отец осчастливил мир, окончательно спившись. Долгие годы Доусон не общался с родственниками и сейчас

восстанавливать отношения с ними не собирался.

Просто съездит туда по-быстрому, и все. Сделает что надо, но дольше не останется. Хоть он и

вырос в Ориентале, всегда чувствовал себя там чужим. Тот Ориентал, который он знал, не

имел ничего общего с благостной картинкой из рекламы местного туристического бюро.

Большинству приезжих Ориентал представлялся маленьким чудесным городком,

пользующимся популярностью у художников и поэтов, а также пенсионеров, желающих

одного - провести закат жизни, плавая по реке Ньюс. В городе было все, что требовалось: очаровательный старинный центр с неизбежными антикварными магазинами,

художественными галереями и кафе, а еженедельных фестивалей здесь проходило больше, чем это, кажется, возможно в городе с населением менее тысячи человек. Но настоящий

Ориентал, тот, который Доусон в детстве и юности знал не понаслышке, был городом, где

хозяйничали семьи, предки которых здесь обосновались еще в колониальные времена.

Именно таким, как судья Макколл и шериф Харрис, Юджиния Уилкокс и семьи Коллиер и

Беннет, испокон веку принадлежала эта земля. Это они выращивали зерно, торговали

древесиной и налаживали бизнес, представляя собой мощное подводное течение города,

которым, по сути, руководили и формировали его облик по своему усмотрению.

Доусон узнал это, когда ему было восемнадцать, и получил подтверждение в двадцать три, решив навсегда отсюда уехать. Быть Коулом в округе Памлико вообще нелегко, а тем более в

Ориентале. Насколько Доусону было известно, ни один из представителей семейства Коулов, вплоть до прапрадедушки, не избежал тюрьмы. В чем только Коулы не обвинялись -и в

нападении с применением физической силы, и в поджоге, и в попытке убийства, и, наконец, в

самом убийстве! Каменистый, покрытый лесом участок, где обитали Коулы, был все равно

что отдельная страна со своими собственными правилами и обычаями. Горстка ветхих

домиков, стандартных трейлеров да сараев-развалюх покрывали землю, которую Коулы

называли домом, и даже шериф старался держаться подальше от этого места, появляясь там

лишь в случае крайней необходимости. Обходили это поселение стороной и охотники,

справедливо полагая, что объявление «НАРУШИТЕЛИ БУДУТ РАССТРЕЛЯНЫ НА

МЕСТЕ» не предупреждение, а прямой посыл. Коулы занимались контрабандой и торговлей

наркотиками, пили, били жен и детей, воровали, сводничали и при этом отличались

патологической жестокостью. Как отмечалось в ныне уже закончившем свое существование

печатном издании, Коулы в какое-то время считались самым порочным, мстительным

семейством к востоку от Роли. Отец Доусона был типичным его представителем. Почти все

время, начиная от двадцати с небольшим и до тридцати с небольшим, он провел в отсидке за

различные преступления, в том числе за использование холодного оружия (ножа для колки

льда) в отношении подрезавшего его на дороге водителя. Дважды - после исчезновения

свидетелей - с него снимали обвинения в убийстве, и даже родственники его старались не

сердить. Как и почему мать Доусона вышла за него замуж, для Доусона оставалось загадкой.

Он не винил мать за то, что она сбежала - большую часть своего детства он мечтал о том же, -

как не винил ее за то, что она не взяла его с собой. Мужчины в семье Коул никому и ни за что

не отдали бы своих детей, и его отец, вне всяких сомнений, все равно бы выследил мать и

забрал его к себе. Он не раз повторял это Доусону, и тот не спрашивал отца, что бы тот

сделал, если б мать отказалась вернуть сына, - это и без того было ясно.

Интересно, думал Доусон, сколько родственников еще живы? Когда он уезжал, кроме отца, у

него там оставались дед, четыре дяди, три тетки и шестнадцать двоюродных братьев и сестер.

Теперь, когда все двоюродные выросли и обзавелись собственными детьми, родственников у

него, наверное, прибавилось, но желания уточнять Доусон не испытывал. Хоть он и вырос

среди этих людей, не чувствовал себя с ними своим, как и вообще в Ориентале. Возможно, его мать, какая бы она ни была, имела с этим миром нечто общее, но только не Доусон. Он

единственный среди двоюродных братьев никогда не дрался в школе и прилично учился. Не

притрагивался к наркотикам, не пил и, будучи подростком, избегал компании двоюродных

братьев, когда те отправлялись в город на поиски приключений, обычно отговариваясь тем, что нужно караулить самогон или помочь разобрать машину, угнанную кем-то из

родственников. Он старался держаться в тени и не привлекать к себе внимания.

Ему все время приходилось выступать в двух лицах. Тот факт, что Коулы бандиты, вовсе не

означал, что они дураки, и Доусон инстинктивно понимал, что ему следует всеми силами

скрывать свое отличие от них. Наверное, он был единственным учеником в истории своей

школы, которому приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы намеренно провалить

зачет. Которому надо было научиться подделывать свой табель успеваемости, делая его хуже, чем он был на самом деле. Научиться незаметно, пока никто не видит, опустошить банку

пива, воткнув в нее нож, и использовать работу в качестве повода избегать общества