Ари Ясан - Дом 1000 дверей

В. задумался. Вот это хоть похоже на правду.

- Я тебя понимаю, - мягко, и в то же время не без ехидства сказал Мистер. - Ты, бедняжка, так привык к насилию, что уже не представляешь себе ничего другого. Не правда ли, с самого детства ты всегда был вынужден что-то делать? Не важно, кто тебя вынуждал – родители, родственники, друзья, общественное мнение или ты сам. Но важно то, что ты всегда действовал под чьим-то давлением, а это и есть, мой дорогой, самое настоящее насилие. Подумай, много ли у тебя найдется моментов, когда ты делал что-то не по необходимости, а всего лишь повинуясь своей естественной склонности?

И опять В. задумался и понял, что такие моменты в его жизни можно было пересчитать по пальцам.

- Если бы ты не был рабом насилия, ты не сбежал бы на помойку, - говорил Мистер, а В., ведо?мый его словами, вдруг почувствовал, что ему вот-вот что-то откроется, какое-то понимание. Вот-вот что-то прояснится…

- Конечно же! - продолжал Мистер. - Ты уже и сам чувствовал, что твоя жизнь переполнена насилием, но еще ясно не осознавал этого.

Мистер говорил, а В. замер, уже даже не слушая его. Неужели все так просто? Ведь он и вправду сбежал от насилия, сбежал, чтобы не чувствовать чудовищного давления бесконечных обязательств – перед государством, обществом, друзьями, семьей, перед самим собой, да перед всем светом! Все так просто, что даже неинтересно! А В.-то навыдумывал себе черте чего: он все носился с какими-то химерами: одиночество, привязанности, благородство, достоинство и так далее. Он блуждал в бесконечном лабиринте слов, вместо того, чтобы найти одно, единственное, которое все объясняло.

- Так вот, - продолжал Мистер, - откуда же здесь взяться насилию, если никто никого ничего не заставляет делать? Ты не поверишь, насколько это действенное средство – избавление от насилия. Достаточно просто оставить людей в покое, и любой, самый скверный из них, становится ангелом.

Этому В. не очень-то верил, но он не стал спорить. Хотя все же он не понимал, как могут люди существовать в таких неестественных условиях.

- Но ведь это развратит людей, превратит их в… - В. говорил больше самому себе, чем Мистеру.

- В свиней, может быть? - подхватил Мистер.

- Да, в животных, причем в избалованных, - согласился В.

- Ну уж! - засмеялся Мистер. - Не будь ты так строг к людям! Это насилие приучило тебя думать, что люди не более чем звери, рядом с которыми должен всегда находиться надсмотрщик с хлыстом. Многие извращения человеческой природы проистекают скорее от беспокойства, от страха потерять, чем от пресыщенности. Даже простая уверенность в том, что ты всегда будешь сыт, творит с человеком чудеса. Это так успокаивает. Поверь, многого люди добиваются только потому, что оно им недоступно. А положи ты это вожделенное нечто перед человеком на блюдечке – ему оно и даром не надо будет, - и Мистер весело рассмеялся, словно был безумно рад тому, что люди гоняются за химерами.

Но В. было не до веселья. Пока что мысль о том, что все его нужды будут удовлетворены, и ему не придется бороться за кусок хлеба, вызывала у него не успокоение, а страх. А Мистер все смеялся:

- Да забудь ты о своих тревогах! Что с того, что тебе не придется горбатиться всю жизнь для того только, чтобы питаться? Кому от этого будет хуже? А тебе никогда не казалось странным, что при таком изобилии вокруг, тебе достаются только жалкие объедки? Каждую крошечку хлеба ты должен заработать, за каждую капельку воды ты должен бороться! Но даже не будь этого, - Мистер развел руками, - того, что ты называешь Домом, разве природа там, за этими сте?нами, беднее? И разве ты не сын этой природы? Так почему при таких богатых родителях сын вынужден побираться? Вот что должно казаться тебе несусветной чушью, а не то, что люди существуют где-то в мире и гармонии без постоянных попыток прикончить друг друга.

В. подумал, что Мистер слишком уж утрирует. Мистер как всегда, читал мысли В.:

- Хорошо, я преувеличил чуток, но все же подумай на досуге о том, чем еще была заполнена твоя жизнь, кроме непрестанных забот о том, чтобы накормить-напоить свое тело, уложить его спать, дать ему необходимые удобства, утолить вожделение и так далее. Чем еще, кроме удовлетворения инстинктов, ты был занят?

В. не понравился такой оборот. По словам Мистера выходило так, что якобы он, В., боялся превратиться в свинью, не замечая, что уже давно ею является. Это направление их разговора вызывало у В. неприятие. Почему-то ему совсем не хотелось задумываться о том, о чем говорил Мистер. Как обычно ответы на вопросы мало что прояснили, зато заставили В. чувствовать себя в очередной раз дураком. Пожалуй, хватит с него вопросов и ответов. Устал он от разговоров.

- Есть еще вопросы? - спросил Мистер.

В. изобразил красноречивое «нет».

- На нет, как говорится, и суда нет! – воскликнул Мистер и щелкнул пальцами. Тут же неведомо как В. и Мистер очутились в лифте. Мистер второй раз щелкнул пальцами и они оказались в комнате В. Мистер щелкнул пальцами третий раз – и В. уже лежал полностью раздетым под одеялом на диване. Свет погас, погрузив комнату в темноту, и В. моментально уснул.

Глава тринадцатая. Вибрус забыли

В. проснулся с неприятным чувством, что на него кто-то пристально смотрит. Он открыл глаза и убедился в том, что не обманулся. Со всех сторон В. окружало кольцо жестких цепких глаз. У его кровати стояло пятеро очень мрачных на вид мужчин в черных мантиях до пят. Мужчины были черноволосы, черноглазы и на первый взгляд абсолютно похожи. В. даже показалось, что единственное, чем они отличались, это формой усов и бород. Первый обладал тонкими черными усиками и изящной бородкой. У второго усы и борода были погуще и подлиннее, а у следующего – еще гуще и длиннее. У четвертого борода почти доходила до груди. Пятый, с самой длинной, черной как смоль бородой, стоял справа от В. и пронизывал его взглядом колючих черных глаз из-под кустистых бровей. В. мог бы поставить что угодно на то, что эти незваные гости при?были сюда отнюдь не с целью нанести ему дружеский визит.

- Мы не братья, - вдруг заявил «Длинная борода» мрачно, даже не соизволив поздороваться с В.

- А я и не… - хотел было сказать В., но его перебил «Изящные усики»:

- И даже не родственники, прошу иметь в виду.

В. оставалось только кивнуть. Бородатые мужики продолжали глазеть на В., который даже не знал, что в подобной ситуации предпринять. Он чувствовал себя страшно неловко.

- Что, - сказал вдруг тот, что стоял прямо напротив В., - так и будешь валяться?

Вот так наглость! Какое их дело, будет В. валяться или нет!

Пытаясь сохранять полное присутствие духа, В. встал с кровати, кутаясь в простыню, и возмущенным голосом произнес:

- А в чем, собственно, дело?