Элизабет Норрис - Разоблачение

Она заканчивает клубничную партию, а я хватаю моющие средства и тряпки и иду убираться в ее комнату. Открываю шторы, распахиваю настежь окна и в комнату, наконец, начинает поступать свежий воздух, а я собираю одежду с пола.

И когда я отодвигаю на мамином ночном столике фотографию нас с Джаредом в Диснейленде, я вижу его.

Папин ноутбук, все еще включен, завернут в покрывало. Вообще-то родители уже давно спят раздельно, у папы есть своя комната. Маме нужен покой и тишина, да и если честно, будь у них одна комната на двоих, отец никогда бы не возвращался с работы.

Но это утро он провел здесь, с ней.

Я сажусь на кровать и устраиваю ноутбук на коленях. Загружаю и ввожу пароль. Папин пароль сложный, для всех кроме меня, я запросто расшифровываю все его пароли. Я слишком хорошо его знаю.

Пока ноутбук загружается, я прислушиваюсь к маминому пению, интересно, она так счастлива, потому что папа ночевал здесь? Я знаю, что после такого подъема она опять скатится в плохое настроение, так всегда бывает. Но есть же способ заставить ее улыбаться!

Я пролистываю историю открытий, смотрю, какие файлы он открывал. Досье на Барклая, которого я не знаю, возможно, новый аналитик. На первый взгляд, ничего особенного. Отличные способности в стрельбе, компьютерные навыки на высоте, в целом просто шикарная находка. Однако, мой отец рекомендует перевести его в другой отдел. У Барклая явно хромает дисциплина, он проигнорировал командировку, в которую отправил его отец.

И, возможно, эта ситуация теперь погубит его карьеру. Нельзя просто так игнорировать приказы твоего начальника, если ты в ФБР. Даже если у тебя хорошо развито предчувствие.

Следующий файл - дело о стрельбе в прошлом году. Но третий файл - отчет о вскрытии Джона До, Торри Пайнс. Мой Джон До.

Отличное попадание!

Конечно, это незаконно и может повлечь огромные неприятности и для меня, и для отца. Но я всю жизнь лажу по папиным документам. Правда, сердце колотится при этом как сумасшедшее до сих пор.

Я бросаю взгляд в сторону двери, пытаясь уловить какие-нибудь непривычные звуки, но слышу только стук своего сердца и балладу Уитни Хьюстон в исполнении мамы.

Делая глубокий вздох, возвращаюсь к отчету.

Мой Джон До до сих пор не идентифицирован. У них даже нет предположений. Они определили лишь, что ему от 25 до 45 лет, рост и вес неизвестен. И с этим я согласна. Я понимаю это. Но с тем, что читаю дальше, я не согласна. Медицинское заключение.

Обнаружено:

1. Ожоги и множественные увечья по всему телу появились вследствие радиационного облучения.

2. Размозжение правой части грудной клетки.

3. Не исключены травмы головы.

Какого черта? Какого. Черта?!

Как это возможно? Он не мог подвергнуться радиационному облучению, ни на дороге, ни в машине. Ожоги так же не могли появиться при вскрытии. Я не спец в медицине, но ожоги проявляются сразу, это очень серьезно. И если он умер от столкновения, а не от ожогов, то это может быть причиной того, почему он так быстро ехал. Возможно, он спешил в больницу, или убегал от кого-то.

Следующая страница.

Причина смерти:

1. Множественные ожоги.

2. Ушиб груди.

Вскрытие подписано только патологоанатомом. Возможно, у них будут другие версии. Но я их и не виню ни в чем. Мне вообще кажется, что тела были подменены и это не мой Джон До.

Внешний осмотр:

Тело поступило в морг в синем мешке, завернутое в белую простыню.

Останки принадлежат белому мужчине. Множественные ожоги. Ожоги радиационные или химические. Не частичные ожоги, а полное сожжение тела. Множественные изменения костной ткани получены в результате глубоких порезов. Мягкие ткани лица, в том числе нос, уши, глаза отсутствуют, вплоть до костной структуры.

Живот тут же скрутило, стоило представить эту ужасную картину. Я листаю дальше.

Но тут срабатывает сигнал пожарной тревоги.

Я вскакиваю и автоматически принюхиваюсь, пытаясь уловить запах дыма.

Кожа зудит от одной мысли, что это пожар. Я закрываю ноутбук, бросаю его обратно на кровать и бегу на кухню.

Слава богу, ничего не горит.

Только сгорели кексы. А мама стоит посередине кухни и смотрит на разбитую кофейную кружку. По ее лицу стекает тушь и подводка.

- Уверена, что это он? - спрашивает Алекс.

Киваю головой и делаю глоток кофе. Я сбежала из дома, от матери, после последней ее выходки. Я немного (а иногда очень даже сильно) переживаю, когда оставляю ее одну, но мне нужна передышка. Хорошо, что Алекс живет совсем рядом, и я могу в любой момент вернуться домой.

Мы с Алексом сидим за обеденным столом в его доме, везде разбросаны его тетрадки, а сам он погружен в изучение какой-то проблемы по физике.

Я не могу говорить с ним о Бене Майклзе, но об автокатастрофе могу.

- Они могли перепутать тела.

В понедельник в Сан-Диего мог погибнуть не один Джон До. Это действительно возможно. Мой мозг придумал уже 87 разных версий случившегося, но я понимаю, что должна сосредоточиться на фактах, а не на домыслах.

- Но если это он, то значит... он врезался, потому что был уже мертв.

Алекс даже не поднимает глаз от учебника по физике:

- И поэтому ты должна перестать винить себя.

Я не хочу опять ругаться.

- Просто послушай, - продолжаю я. - Три до сих пор неопознанные жертвы в Сан-Диего 30 лет назад, тоже ожоги и радиационное облучение. Потом тишина. И сейчас опять, по крайней мере, три подобных дела за две недели!

И один из них умер, будучи за рулем машины!

За рулем машины, которая убила меня.

Я не произношу последнюю фразу вслух. Алекс уперто считает, что все связанное с Беном Майклзом я себе придумала.

- Подумай об этом. У моего отца есть все эти дела, и сейчас, по какому-то дурацкому совпадению, меня сбивает грузовик, который может быть связан со всей этой историей.

Алекс закрывает книгу и откидывается назад.

- Как думаешь, откуда взялась радиация? - говорит он, протягивая руку за бумажным стаканом с эспрессо, что я ему принесла. Только стакан уже пуст, потому что он все выпил почти сразу же, за один глоток. А кофе, как известно, не появляется само, только если очень захотеть.

- Прости, надо было принести два.

Он качает головой и отдает мне пустой стаканчик.

- Нет, все нормально. Спрячь это, прежде чем моя мама придет и увидит.

Я забираю стаканчик и прячу в сумке.

- Ожоги, - повторяет Алекс.

- Да. Они ужасны, просто ужасны.

- Самое очевидное - ядерное излучение.

- Да, но где, откуда? - я пожимаю плечами.

Он кусает губы, а я понимаю, что, наконец, заинтересовала его. Алекс Тречтер даже забросил домашнее задание. Незаконно-принесенное кофе и что-то интересное - то, что ему необходимо.