Александр Акулик - Владимир Игнатьевич Бровиков в воспоминаниях, документах, комментариях

И все-таки озабоченность судьбой партии заставляет меня участвовать в разговоре, — на этот раз Владимир Игнатьевич для своей речи взял иной, чем прежде, ключ: как выполняются решения предыдущего, ХХVII съезда партии. — Давайте наложим то, что он решал, на то, что у нас выходит на деле. И мы легко заметим, что мы свернули с пути, начертанного съездом, получили не те результаты, которые тогда закладывали в свои планы. Вместо ускорения (а именно в этом состояла квинтэссенция съезда) идет замедление. Вместо повышения уровня жизни людей труда наблюдается его снижение. Словом, весь наш реформаторский пар уходит в гудок, в лозунги и бесконечные дебаты в этом зале и смежных с ним. Люди не понимают, что происходит… За провалы решений ХХVII съезда должны нести ответственность ЦК и его Политбюро, местные партийные органы. Должны лично отвечать не только товарищ Лигачев (именно на него обрушилось больше всего критики на пленуме. — Авт.), но и Горбачев, Медведев, Слюньков, Яковлев, Лукъянов…»

Это был шок! Никто и никогда до того времени не смел так остро ставить вопрос об ответственности членов всемогущего Политбюро. Думаю, Горбачева тогда передернуло, и он сквозь плохо скрываемую неприязнь догнал резким вопросом спускавшегося с трибуны Бровикова: «Одну минуту, какие у вас конкретные предложения? Второе выступление — очень серьезные обвинения…» Владимир Игнатьевич, судя по всему, слегка опешил, но быстро собрался с мыслями: «Я считаю, Михаил Сергеевич, что было бы не лишне, если бы члены Политбюро, кандидаты по своей компетенции отчитались за те провалы, которые допущены после ХХVII съезда». — «Это все?» — спросил Горбачев. «Ну, может быть, и все, но и этого уже достаточно…» — отвечал Бровиков.

Позже, через десятилетие, я узнал, что Владимир Игнатьевич немного лукавил: в выступлении было далеко не все, что он хотел и мог сказать. На последней, не оглашенной с трибуны странице выступления было предложение исключить и вывести из состава Политбюро Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева «за измену интересам советского народа и предательство партии». Предлагалось также распустить Политбюро ЦК как «не справившееся с выполнением решений ХХVII съезда КПСС и допустившее политическую беспринципность и капитулянтство» и т.п. Почему же это не прозвучало с трибуны? Сробел, струсил? Думаю, тут был трезвый расчет. За столь кардинальные предложения, по собственным прикидкам Бровикова, могло проголосовать 55—60 человек из 540 членов и кандидатов в члены ЦК и членов ревкомиссии, а вот за исключение «смутьяна» из партии — все 480. Ну, может, десятка два и воздержались бы…

НА ЗАРЕ…

Родился Владимир Бровиков в 1931 году на Гомельщине, в городе Ветка. Его детство прошло в годы коллективизации, сталинских репрессий… Все это не могло не отразиться в душе мальчишки, заставляло задумываться о событиях и людях. До начала войны он окончил два класса и возобновил учебу уже после освобождения. В 1950-м поступил на отделение журналистики филфака Белгосуниверситета.

О студенческих годах Бровикова есть интересное свидетельство очевидцев: рослый, подтянутый, со свисающей на лоб копной черных волос, с обворожительной улыбкой, он шествовал по университетским коридорам под обожающими взглядами многочисленных поклонниц. Владимир Игнатьевич по праву считался звездой студенческого театра и пользовался огромной популярностью у университетских красавиц. Хотя справедливости ради надо отметить, что в жизни этот человек оставался однолюбом, до своих последних дней верным супруге Неве Николаевне.

Окончив университет, Владимир Бровиков уехал в Оршу — заведующим сельхозотделом городской газеты «Ленінскі прызыў». Через четыре года он уже редактор суражской районки, но вскоре возвращается в Оршу на должность редактора объединенной газеты.

Именно к этому периоду относятся воспоминания о Бровикове журналиста Александра Градюшко. Его, необстрелянного тогда юнца со средним образованием, редактор пригласил в «Ленінскі прызыў». У Владимира Игнатьевича было природное чутье на таланты, и оно его не подводило. Так случилось и на сей раз.

ПАРТИЙНЫЙ РАБОТНИК

На партийную работу Владимира Бровикова направили в 1963 году. Это был удивительный по пертурбациям период, когда «дорогой Никита Сергеевич», как называли тогда с трибун Н.С. Хрущева, смело экспериментировал то с целиной, то с кукурузой, то со структурой руководства. Партийные комитеты делились на промышленные и сельскохозяйственные, создавались новые, до тех пор невиданные органы. В одном из них — парткоме колхозно-совхозного управления — на должности заместителя секретаря по идеологической работе и оказался Бровиков. Начался его крутой подъем по ступеням партийной иерархии…

Вскоре молодого энергичного работника (было ему тогда 34 года) выдвинули на должность второго секретаря райкома. А затем направили в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Там он защитил кандидатскую диссертацию. Потом ненадолго возвратился в журналистику на должность редактора областной газеты «Віцебскі рабочы». А затем снова партработа — секретарь Витебского обкома…

В личном деле Бровикова, хранящемся в Национальном архиве, кроме автобиографии, написанной его четким, без всяких крючков и закорючек почерком, и других документов, сохранился и такой. «Считаю, — писал партийный функционер республиканского ранга, — что предложение обкома об избрании секретарем обкома Бровикова преждевременное, так как он, во-первых, не имеет достаточного опыта партийной работы; во-вторых, редактором областной газеты работал всего лишь восемь месяцев, поэтому еще трудно судить о его деловых качествах; в-третьих, он, на наш взгляд, допускает элементы высокомерия и зазнайства». Шел 1970 год. Будь это раньше, в бериевские времена, несдобровать бы ни секретарю обкома, внесшему предложение, ни самому Бровикову, «допускавшему элементы». Но к мнению функционера, к счастью, не прислушались. Тем более что в характеристиках, подписанных Машеровым, Притыцким, Аксеновым, Пилотовичем, Кузьминым (имена громкие, известные), о Бровикове говорилось иное: инициативный, волевой, принципиальный, настойчивый, хороший организатор, отстаивает собственные суждения, отличается глубоким подходом к делу и личной скромностью.

Как бы то ни было, но вскоре Владимиру Бровикову предложили должность инспектора ЦК КПСС, затем он становится там заместителем заведующего отделом организационно-партийной работы. Тогда и состоялась наша первая встреча. Я был направлен на учебу в Академию общественных наук при ЦК КПСС, а Бровиков, который по своим обязанностям курировал это учебное заведение, проводил собеседование с поступавшими. Меня, помнится, поразила его демократичность, доброжелательность, какая-то особая дружеская расположенность. Правда, поначалу я отнес это к тому, что мы земляки. Но нет, и другие мои коллеги, впервые, как и я, попавшие на Старую площадь, отмечали его такт и внимание. Позже, когда мы встречались с Бровиковым уже в Минске во время его работы вторым секретарем ЦК и премьер-министром республики, убеждался, что первое впечатление меня не обмануло: неординарной личностью был Владимир Игнатьевич.

Читать дальше