Unknown - Levin Pyiltsa fey i zakoldovannyiy ostrov

Рени и Прилла погрузили яйцо в тележку. Видия поддерживала её, чтобы она не накренилась. Феи начали медленно спускаться с горы. Неделя пройдёт, прежде чем они пешком доберутся до дому. Мать-Голубка может к тому времени умереть.

Горю Приллы не было границ. «Мы всё сделали, — думала она, — но наши труды могут пойти прахом только из-за того, что мне захотелось покрутить сальто!»

Видия вела сама с собой яростный спор. Если она поделится своей живой пыльцой, то они могут успеть вовремя. Ну, а если Мать-Голубка всё-таки не выздоровеет, то получится, что она, Видия, зря потратит последнюю пыльцу и больше никогда не сможет летать. Но с другой стороны, пыльцы у неё всё равно оставалось только на два дня. Что же ей предпочесть: уверенность, что она сможет полетать ещё два дня, или риск ради возможности летать вечно?

— Хм, послушайте, дорогие, мы можем полететь домой. У меня есть немного...

— ...пыльцы. Пыльцы! Пыльцы?! — поразилась Рени. Видия кивнула.

Прилла и Рени вытаращили на неё глаза. У неё всё это время был запас пыльцы?

Прилла подумала: «Одно хорошо — что у меня нет таланта быть себялюбивой

свиньёй».

Душа Матери-Голубки парила высоко над берегом, где лежало её обмякшее тело. Её связь с телом ещё окончательно не прервалась, но эта связующая ниточка становилась всё тоньше и тоньше и готова была вот-вот лопнуть.

Феи-музыкантши запели самую печальную фейскую песню: «Не улетай от меня далеко». Постепенно к их пению присоединялись и другие голоса.

Рени сидела в тележке. Видия посыпала пыльцой себя и Приллу. Прилла моментально заметила разницу. С живой пыльцой она почувствовала себя невесомой, а крылья сделались крепкими, как у орла. Она поняла, как соблазнительно было для Видии выщипывать у Матери-Голубки перья, хотя сама она никогда не стала бы этого делать.

И хотя они теперь двигались очень быстро, на то, чтобы достичь реки Во, ушло два с половиной часа.

Мать-Голубка была в одном шаге от смерти. Возможно, феям так и не удалось бы попасть к ней вовремя. Но тут остров Нетинебудет уменьшился в размерах. Через десять минут они пролетели над Приютом Фей и ещё через две минуты приземлились на берегу.

Мать-Голубка почувствовала, что яйцо прибыло. Душа её вернулась обратно в тело. Боль стала почти непереносимой.

Прилла была потрясена её видом. Перья приобрели болезненно-жёлтый оттенок, и только на плече они были красными от крови. Голова Голубки беспомощно свисала, щёки ввалились.

Мать-Голубка открыла глаза и сказала срывающимся голосом:

— Поднесите яйцо ко мне поближе.

Видия, Рени и Прилла втроём сняли яйцо с тележки и подтащили его к голубке. Никто не двигался. Все затаили дыхание. Мать-Голубка что-то проворковала.

Прилла приготовилась сделать сальто.

Мать-Голубка протянула к яйцу коготок. Дюжина фей бросилась к ней — поддержать, чтобы она не упала. Но у неё вдруг вырвался стон:

— Кито испортил моё яйцо... — и голос её перешёл в предсмертный хрип.

Глава ТРИДЦАТАЯ.

«Мать-Голубка не должна умереть! — подумала Прилла. — Я обязана её спасти! Я попробую! Фею можно спасти, если веришь, что они существуют на свете. Может быть, вера спасёт и Мать-Голубку? Дети, много детей должны подтвердить, хлопая в ладоши, что они верят в фей, верят в волшебство».

Прилла представила, что очутилась в туннеле. Он оканчивался выходом на Большую землю. Она должна оказаться там! Прилла полетела.

И вот она уже на Большой земле, на карусели — перелетает от одного ребёнка к другому, перекрикивая музыку:

— Хлопайте в ладоши, чтобы спасти Мать-Голубку! Хлопайте в ладоши, если вы верите в остров Нетинебудет! Хлопайте, чтобы феи могли летать!

Она увидела, как двое ребятишек захлопали, и полетела дальше. И оказалась в школьном актовом зале, где шло представление.

Прилла летала над рядами.

— Хлопайте, чтобы спасти Мать-Голубку! Хлопайте, спасайте остров Нетинебудет! Спасайте фей!

Она перенеслась в песочницу, где играли малыши.

— Хлопайте в ладоши, чтобы Питер Пэн оставался вечным мальчиком!

Затем она появилась там, где дети качались на качелях.

— Хлопайте, спасайте Мать-Голубку! Вы верите в волшебство? Тогда хлопайте. Громче! Громче!

Потом она перелетела туда, где были другие качели — в виде доски, на обоих концах которой сидели дети.

— Хлопайте, чтобы спасти остров Нетинебудет! Хлопайте в ладоши!

А там, на берегу, яйцо начало вращаться, всё быстрее и быстрее. Но Мать-Голубка по-прежнему была при смерти.

Прилла оказалась на дне рождения одной девочки-неуклюжика и запорхала над зажжёнными на торте свечами.

— Хлопайте в ладоши ради спасения Матери-Голубки! Хлопайте, спасайте остров Нетинебудет!

Яйцо продолжало вращаться, в нём появилось какое-то голубое мерцание. Потом раздался пронзительный свист. Рени и Видия услышали треск пламени, как в пещере Кито.

А на Большой земле Прилла очутилась над шеренгой ребятишек, смотревших на физкультурный парад.

— Хлопайте ради Матери-Голубки! Бейте в ладоши ради фей с острова Нетинебудет! Вы верите в волшебство? Так спасайте его — хлопайте!

Вокруг Матери-Голубки тоже образовалось голубое мерцание. Прилла металась от дома к дому.

— Хлопайте, хлопайте, бейте в ладоши! Ради Матери-Голубки! Хлопайте, хлопайте, хлопайте!

Хлопайте, если вы сейчас читаете эту книжку! Хлопайте ради Матери-Голубки! Хлопайте ради фей с острова Нетинебудет, ради Приллы! Хлопайте!

Феи услышали приглушённый шум. Шум постепенно превратился в гул. Неужели это то, о чём они подумали?

Да! Это дети дружно били в ладоши!

Феи начали кричать:

— Хлопайте, хлопайте, спасайте Мать-Голубку! Хлопайте! Хлопайте!

Победный гул нарастал. Тысячи детей били в ладоши, хлопали, хлопали, потому что

верили в волшебство.

И плевок дракона Кито в яйце растаял и испарился. Дрожь пробежала по всему острову.

Гул замолк. Прилла вернулась.

Она увидела Мать-Голубку — упитанную и здоровую, как до урагана. А рядом было яйцо — каким Кито по уговору должен был его возродить. Оно всё ещё слабо мерцало.

Прилла заморгала в изумлении. Потом она засмеялась и исполнила сальто.

Мать-Голубка крыльями отгребла песок от яйца. Потом, убедившись, что всё в порядке, села на него. Тёплый ветерок повеял вдоль берега.

Капитан Крюк выпрямился и отбросил палку, сделанную из ножки стола. Питер Пэн поднял глаза. Потолок в его подземном доме был где и положено — высоко над головой. Он не вырос! Питер тут же поклялся, что и не вырастет никогда.

Золотой ястреб взлетел выше обычного. Он даже мог разглядеть четырёхлистник клевера на соседнем лугу. Никогда ещё он не чувствовал себя так хорошо.