Аверин/Вардунас - ХРОНОС. Охота на Нострадамуса

Дениел вскрикнул и сел на кровати, судорожно ощупывая налипшую на грудь футболку. Небольшую каморку привычно сотрясала вибрация, которую создавала несущаяся за окном электричка. Было темно. Часы показывали три минуты седьмого утра.

В дверь настойчиво барабанили. Вот черт! Должно быть это Фарид... Вскочив с кровати, Дениел быстро сорвал с двери цепочку замка.

Пока он молча жевал недосоленную и быстро остывающую яичницу, от чего белок все больше напоминал резину, сидящий у окна Фарид, смакуя, курил тонкую женскую сигарету, изредка поглядывая на улицу. Комнатный воздух разбавил синтетический привкус ментола. Завтракая, Дениел с интересом разглядывал своего раннего гостя. Коротко стриженный с характерным приплюснутым носом-картошкой, долговязый, сутулый, в спортивном костюме и огромных темных очках, араб раз за разом погружал конец сигареты в невидимые под густой аккуратно подстриженной бородой губы, отчего создавалось ощущение, что он безобидно сосет чупа-чупс. Эдакий колоритный заезжий араб, которыми изобиловали современные французские комедии. Только смотреть на испещренные узловатыми шрамами пальцы, сжимавшие палочку сигареты, было почему-то не смешно. Дениел поспешно проглотил кусок, и зацепил вилкой следующий.

- Хвоста не было?

- Какой хвост, - не оборачиваясь, искренне удивился араб. - Да мой костюм даст фору любому здешнему сутенеру. Расслабься, брат. Я здесь свой.

- Точно не хочешь? - расправившись со своей порцией яичницы, Дениел вопросительно ткнул вилкой в сковородку, хотя гость не мог этого видеть, на которой еще оставалось немного глазуньи с помидором.

- Ешь, - не оборачиваясь, отмахнулся сигаретой Фарид, и мельком посмотрел на запястье, где красовались золотые часы. - Только быстрее, Сарбук не любит ждать.

- Сарбук - это самый главный? - проголодавшегося Дениела не надо было уговаривать дважды, скинув остатки яичницы на тарелку, он наклонил сковороду соскребая остатки шкварок. - Начальник?

- Брат.

- А ты в роли кого? Так что ли - на побегушках? Курьер?

- Мы ни у кого не на побегушках. Мы семья. Ты вышел на него. Сарбук сказал привезти. Я с тобой. Так надежнее, - рублеными фразами отчеканил Фарид, снова затягиваясь.

- Ясно, - пробурчал Дениел, и торопливо запил кусок яичницы чаем.

Почему-то, невозмутимое поведение араба заставляло его нервничать. Он первые общался с человеком такого сорта и напряжение от предстоящей встречи с главарем, от которого зависел успешный исход операции, упорно выбивало из тела остатки спокойствия.

- Почему ты хочешь убить? - неожиданно поинтересовался Фарид, продолжавший сидеть у зашторенного окна словно статуя.

- Кого? - оторвавшись от еды, не понял Дениел.

- Всех этих людей? Сарбук сказал, - араб сделал неопределенный жест рукой, и сигаретный дым расчертил в густом воздухе комнаты причудливую кривую линию. - Что они тебе?

- Они убили мою семью.

- Зачем мстить? Мертвым плевать на нашу месть, - пожал плечами Фарид, окружая себя клубами голубоватого дыма. - У них другая жизнь.

- Да, другая, - машинально повторил Дениел вспомнив, как заметал следы. Как тоже самое ему сказал Смит. Им все равно, но ему нет.

- Но вы же... убиваете, - резонно парировал он. - Мстите. Да и какая, в конце концов, разница, я же плачу.

- Мы не мстим. Мы воюем, - докурив, Фарид впервые обернулся и вопросительно показал Дениелу зажатый тремя пальцами окурок, выпуская сизый дым из мясистых ноздрей.

- Кидай в умывальник, - кивнув на раковину рядом с газовой плитой, Дениел допил остатки чая. - Все равно сваливаем.

- Как говоришь, называется твоя контора?

- Чего?

- Организация, которую ты представляешь, - терпеливо повторил Фарид.

- 'Красный восход', - выходя на него, Дениел выдал себя за сотрудника известной экстремистской организации, готовой спонсировать американских террористов.

- Арабы, турки?

- Ливийцы.

- Грозный народ.

- Каждому есть что защищать, - пожал плечами Дениел.

- Мы не мстим, - повторил араб, кинув окурок в немытую пластиковую чеплашку из-под китайского салата, наполовину заполненной мыльной водой в пене которой виднелись кусочки моркови. - Мы отстаиваем веру и наши убеждения. Это наша война.

- Тогда у меня своя.

- Твоя, наша. Ты, я, - нетерпеливо отмахнулся Фарид, одергивая костюм. - Да я даже не знаю твоего настоящего имени.

- Я же сказал, зови меня Боб, - засовывая в умывальник сковородку с чашкой, отозвался Дениел.

- Пф! Боб. Охренеть как оригинально. Не смеши меня, - Фарид снял очки и посмотрел на Дениела неподвижным взглядом расширенных зрачков мясника-наркомана, который рутинно каждый день рубит головы еще живым птицам. - С конспирацией у тебя явно проблемы, парень. Еще скажи, что внизу так же записался, а? А может ты вообще коп? На службе у звездно-полосатой свободы полным-полно таких вот простаков, возомнивших себя капитанами Америки!

Верно. Регистрируясь на ночлег Дениел, не назвал настоящего имени суровой пожилой тетке, с тяжелым потерянным взглядом, смотревшей исподлобья поверх распечатанной на принтере надписи 'ресепшн'. Хотя кому какая разница, под каким именем ты переночуешь в дешевой комнатушке над борделем. С девчонкой, или парнем. Один. С мешком денег, или травы. Да к черту вопросы. Лишь бы деньги платил.

- Я не коп.

- Ну, тогда порядок, брат, мне сразу полегчало! - Фарид развел руки в деланом изумлении. - Боб, Роберт. Шмоберт. Да ты на себя в зеркало посмотри. На лице же написано - ни семьи, ни постоянной работы, ни жилья. А все Бобы сплошь ботаники и очкарики. Не-ет. Ты скорее, Дэйв. Или Дуглас. Может Даг...

Дениел вздрогнул на мгновение перестав запихивать в лежащую на кровати сумку одежду, под которой был упакован бережно завернутый в полотенце планшетник.

- Нет у меня жены, - застегивая молнию, огрызнулся он. - Ни жены, ни семьи. Никого! Я сам по себе.

- И что? Пусть даже так, - не спорил Фарид. - Твоя жизнь только в твоих руках, и больше никого. Не позволяй ее отнимать у тебя.

- Это уже сделали.

- Ты боишься своего имени? Почему, - продолжал говорить араб, а Дениела не покидало неприятное чувство, что из него по кусочкам выбивают признание. - Им тебя наделил отец, когда тебя родила мать, дав жизнь и сделав человеком. Нас с детства уважают чтить родителей и память о них. Чтить семью. А вы вымираете, вот здесь, - Фарид ткнул Дениела пальцем в грудь. - И поэтому вы слабые. В нас с тобой нет ничего плохого. Изначально мы не враги, хоть и принадлежим к разным обществам. Мы никто, так, плоть и мясо, частички этого мира. Со своими тараканами, грехами и амбициями. И в тоже время, мы - часть гармонии. Но вашей стране это не нравится, когда кто-то не похож на нее. Вы на дух не переносите, когда не слушаются ваших надуманных и лживых принципов, которые вы так старательно пытаетесь навязать всему остальному миру, под маской могущества скрывая свою уязвимость. Вы не приемлите, когда кто-то не похож на вас. А сами гордитесь чем - вымышленной историей, построенной на лжи да парой ядерных пукалок, которые готовы наставить на любого, кто не дай бог щелкнет по носу. Как дети в песочнице. Погрязли в порнухе и фаст-фудах, забыв вкус настоящей еды, а потом плачетесь, что в стране восемьдесят процентов населения жертресты. Послушное неуклюжее стадо, которым легко управлять.