Сара Кроссан - Пойманные под стеклом

Мод больше не представляет ни для кого опасности. И так или иначе у меня в голове две

картины о Мод, которые никак не связываются между собой: убийца и свернувшееся

безобидное существо на моих коленях.

Я пытаюсь напеть ей детскую песенку. Эту песню мне пела мама, когда я была ребенком,

Мод менее напряжена, если я пою.

"Знаешь ли ты, сколько звезд на небосклоне?

Знаешь ли ты, сколько облаков плывет по нему во всем мире? "

В этот момент дверь камеры раскрывается, два типа заходят внутрь, хватают Мод под руки и

вытаскивают из помещения. При этом ее голова качалается туда сюда и ударяется об пол, как

футбольный мяч. Ни о чем не думая, я бросаюсь на обоих парней. -Оставьте ее! Она больна!

К моему удивлению они прислушиваются ко мне и отступают на несколько шагов. Затем

входит Петра, сложив руки на груди.

-Я охотно использовала бы ее кровь для боевой раскраски. Но ты, видимо, привязалась к ней.

А он, видимо, к тебе. Поэтому мы оставим вас в живых немного дольше.

Я не понимаю о чем она говорит и слишком злюсь из-за Мод, чтобы еще пытаться разгадать

ее тупые загадки.

-Оставьте старую ведьму здесь и возьмите девчонку, - приказывает Петра этим двум типам. -

Я приведу мальчика. Мы встретимся в комнате для собраний.

Теперь я оказываюсь в руках этих двоих, и меня выводят из помещения. Между тем Мод

просыпается. Она смотрит испуганно и протягивает руки ко мне, умоляющий взгляд просит,

не оставлять ее одну.

-Пожалуйста, дайте ей воды. Иначе она умрет от жажды. Не дайте ей погибнуть таким

образом, - умоляю я, пока она надевают на меня маску для дыхания.

-Мы дадим ей попить, - говорит Петра. - И помоем ее. Она ужасно воняет.

Спустя пару минут я сижу в одиночестве в накаченной кислородом комнате для собраний.

Они забрали у меня прибор для дыхания, чтобы я не смогла покинуть комнату.

Меня оставили сидеть спиной к двери за старым, круглым, деревянным столом. Я пытаюсь

вспомнить, что сказала Петра, когда зашла в нашу камеру. Что-то о том, что я привязалась к

Мод и это важно.

Но почему я не должна была бы к ней привязаться? Они еще не поняли, что мы никакие не

бессердечные монстры?

Хлопает дверь, но я не оборачиваюсь. Я решила показывать безразличие. Так как очевидно,

что мой самый главный враг- это мое тупое сочувствие. Сочувствие к каждому, кто

перебегает мне дорогу. Теперь я должна положить этому конец. Я должна попытаться убедить

Петру, что другие люди мне полностью безразличны. А лучше всего, что я безразлична и к

самой себе тоже.

-Я не хочу присутствовать во время сентиментальной встречи. Я подожду за дверью.

Голос принадлежит Петре. Я слышу шаги, а затем дверь закрывается. в комнате повисает

неприятная тишина, которая становится все тяжелее с каждой минутой.

Но я все еще не оборачиваюсь, так как все это кажется мне обычным трюком. Вместо этого я

смотрю на сломанные часы на стене.

Не имею ни малейшего понятия сколько проходит времени, в то время пока я сижу не

шелохнувшись и не издав ни звука.

И я бы, наверное, смогла бы еще целую вечность просидеть так, если бы не мой желудок: он

заурчал. Да так громко. А затем прозвучал голос.

-Эй? - говорит он, и я понимаю в ту самую секунду, даже не обернувшись и не пытаясь

услышать что-либо еще, что это он.

Я подпрыгиваю и откидываю стул. Рядом с дверью стоит Квинн. Его глаза завязаны, руки

связаны. Он выглядит ошеломленным, но он жив.

-Квинн! - задыхаюсь я и подбегаю к нему.

Снова и снова я проигрывала эту сцену в мыслях. И в моей голове все было абсолютно ясно,

как я среагировала бы: упала бы в его объятья.

Но теперь я останавливаюсь в нескольких сантиметрах от него и осторожно снимаю повязку с

глаз. Когда он снова обретает зрение, начинает растерянно качать головой и сжимает губы.

-Беа, - шепчет он и придвигается ближе.

Я чувствую его дыхание и отступаю. У него повсюду синяки и следы от ударов. Я поднимаю

руку, и когда я прикасаюсь к его скуле, он вздрагивает и закрывает глаза.

-Ты действительно справился, - шепчу я.

И тогда никто из нас не произносит ни слова. Просто смотрим друг на друга. Впервые по-

настоящему.

-Меня нашел кузен Алины, - объясняет он наконец. Его рот двигается, как будто он хочет

сказать еще что-то, но не делает этого. Затем качает головой и пробует еще раз. - Я должен...

Я должен так много тебе сказать. Меня приняли тогда на обучение в руководящие

работники... но это было тайное сообщение. И это не самое худшее. Если я расскажу тебе, кто

я на самом деле, к какой семье принадлежу, тогда не удивлюсь, если... если ты не захочешь

снова меня видеть.

-Ты жив!

Я переступаю с пяток на носки, и внезапно наши носы соприкасаются. И тогда он целует

меня!

Мне кажется, что он сейчас отстранится, и что поцелуй останется как всегда дружеским, но

Квинн не отстраняется! Его губы остаются прижатыми к моим, затем они слегка

раскрываются, и я чувствую дыхания Квинна во рту.

Невольно я обвиваю его шею руками и прижимаюсь к нему. Но тогда он все же делает шаг

назад и смотрит на меня.

-У тебя же зеленые глаза, - говорит он.

-Да. Вообще-то всю мою жизнь.

А потом поцелуй уносит мое сознание прочь.

Когда Петра приводит нас в комнату для собрания, мой взгляд сразу падает на Квинна,

который сидит на другом конце круглого стола, непосредственно рядом с Беа.

Он больше не выглядит как один из тех, над кем я могла бы посмеяться. Да он настолько

изменился, что я задаюсь вопросом, действительно ли это Квинн.

- Сядьте!- приказывает Петра.

Сайлас и я занимаем места напротив Квинна и Беа. Джаз садится рядом с Петрой в центре, а

Роксана и Леви на противоположной стороне.

Квинн нерешительно кивает мне, прежде чем снова повернуться к Беа. Хотя Беа и просидела

12 часов в совершенно темной камере, она выглядит еще более сияющей и живой, чем когда-

либо прежде.

-Итак, как обстоят дела? - спрашивает Петра Роксану и Леви, которые все утро осматривали

окрестности.

Роксана откашливается и трет большим пальцем здоровый глаз, до тех пор пока он не

становится красным и влажным. Затем откашливается еще раз.

-Мы предполагаем, что очень скоро они начнут атаковать. Они всего в трех милях от нас, в

непосредственной близости от центра города, слышны выстрелы и редкие взрывы. Они

разрушают все, что еще может стоять.

-Разве я не говорил об этом? - подает голос Сайлас. Петра же обращается к Леви:

-А что думаешь ты?

-Они наступают нам на пятки, - Леви складывает руки на широкой, обнаженной,