Карина Тихонова - Не родись красивой, или Точка опоры

Спотыкаясь, я добралась до четвертого дома. Нажала на кнопку звонка и застыла перед калиткой.

Нет ответа.

Я нажала снова, и на этот раз удерживала кнопку минут пять.

Тишина.

Ясно. Никого нет дома.

Оставался только один дом. Последний.

Выглядел этот дом ослепительно. Добротная кирпичная кладка, пять труб, торчавших на дорогой черепичной крыше, отличный современный проект… Видимо, в этом доме есть мансарда со скошенным потолком. Мне такие мансарды очень нравятся.

Я прошлась вдоль забора и глядела коттедж еще раз.

Нет сомнений. Если бы я строила себе дом, то только такой.

Господи, благослови.

Я остановилась перед дверью, глубоко вздохнула и позвонила.

Дверь распахнулась. С другой стороны на меня пялился парень лет двадцати. У него были огромные оттопыренные уши и глупое выражение лица.

Неужели хозяин?

─ Добрый день, ─ начала я.

─ Добрый, ─ ответил парень, не меняясь в лице.

─ Скажите, а хозяева дома? – зашла я с другой стороны, вспомнив реакцию предыдущих собеседников.

─ Хозяйка дома, ─ ответил парень.

Сердце мое снова сделало кульбит и провалилось очень глубоко.

Впрочем, оставалась одна маленькая надежда.

─ Посмотрите на меня! – взмолилась я.

Парень добросовестно захлопал глазами.

─ Ну? – спросил он наконец.

─ Не узнаете?

Он отрицательно покачал головой.

─ Неужели вы меня ни разу здесь не видели? – продолжала настаивать я.

─ А вы кто? – задал собеседник вполне резонный вопрос.

─ Не знаю, ─ ответила я упавшим голосом.

─ Шутите, что ли? – не понял парень.

─ Какие уж тут шутки, ─ пробормотала я.

Властный женский голос окликнул из глубины двора:

─ Толик! Заводи машину, мне ехать пора!

─ До свидания, ─ сказал собеседник вежливо и захлопнул дверь.

Я стукнулась лбом о холодное железо и несколько минут постояла в такой позе.

─ Это все, ─ сказала я вслух. – Это все.

Ноги мои подкосились, и я плюхнулась прямо в снег. И, честно говоря, испытала огромное наслаждение оттого, что больше не нужно никуда идти.

Я устроилась на снегу поудобней, прислонилась спиной к воротам особняка, запахнула полы шубы и спрятала голову под широким теплым воротником. Воротник пах дорогими духами, названия которых я вспомнить не смогла.

─ Прощайте все, ─ сказала я вслух.

Умирать было не страшно, только досадно. Так и замерзну, не вспомнив, кто я, и как здесь очутилась… А любопытно – до ужаса! Впрочем, что поделаешь, судьба такая. Ног своих я больше не чувствую, куда идти не знаю, кто я – не помню, и ни один человек не захотел мне помочь.

Значит, буду замерзать. Вот здесь. В двух шагах от теплого человеческого жилья.

Говорят, что такая смерть самая легкая. Просто засыпаешь, и все. Никаких мучений.

«Что ж, и на том спасибо», ─ поблагодарила я свою судьбу.

Сколько времени я просидела на снегу? Не помню. Наверное, долго. Потому что успела незаметно заснуть.

Предсмертный сон был необременительным и легким. Мне снилась поляна, разделенная надвое узким ручьем. Над поляной, как положено во сне, порхали разноцветные крупные бабочки, ласково пригревало солнышко, и я машинально откинула полу шубы.

«Ты замерзаешь!» ─ предупредил кто-то внутри меня.

Я только рассмеялась. Замерзнуть здесь, посреди ясного летнего дня! Может, я и идиотка (не помню), но не до такой же степени!

Итак, я распахнула полы шубы и устроилась поудобней. Моя спина упиралась в какой-то бугорок, и я повернула голову, чтобы осмотреть его.

Именно в этот момент бугорок задрожал, распался на мелкие рыхлые комья, а я повалилась назад. Упала и открыла глаза, которые до этого момента, оказывается, были закрыты.

Прямо надо мной возвышался гигантский черный автомобиль. Только стоял он почему-то вверх ногами. Справа от моей щеки торчало тяжелое шипованное колесо.

─ Кто это? – спросила какая-то женщина, возникая в поле моего зрения.

─ Она не знает, ─ отрапортовал парень с растопыренными ушами. Он выпрыгнул из салона машины и присел на корточки возле меня.

─ Вы зачем здесь легли? – спросил он строго.

Ну, не дурак? И уши у него большие.

Впрочем, раздражаться на чужую глупость у меня уже не было сил. Я медленно отвернула голову в сторону и тихо пробормотала сквозь стиснутые зубы:

─ Идиот…

Заскрипел влажный снег, и перед моими глазами возникли изящные женские сапожки. Дорогие сапожки, как машинально отметило мое полувменяемое сознание. Женщина присела на корточки, подметая снег полами роскошной шубы из белой норки, и жалостливо спросила:

─ Вам плохо?

Я хотела ответить ей, что мне уже хорошо. Пускай только отодвинут меня в сторону и едут дальше. Но сил на такой пространный ответ не набралось. Поэтому я молча закрыла глаза и попыталась вернуться назад. К полянке, ручейку и бабочкам. Та декорация выглядела привлекательней, чем эта. Во всяком случае, умирать там было значительно приятней.

─ Толик, подними ее, ─ велела женщина.

Я тихо застонала. Ну, вот! Только-только настроилась на благостные мысли, простила всем грехи, устроилась поудобней, и пожалуйста! Все начинается сначала!

Но сопротивляться не смогла.

Неловкие сильные руки приподняли мою спину. Я собралась с силами и сказала:

─ Дайте умереть спокойно!

─ Неси ее в дом, ─ продолжала командовать женщина, не обращая на мои слова никакого внимания. Впрочем, может быть, эту фразу я произнесла не вслух, а про себя. Очень даже может быть.

─ Куда? – спросил мужчина. Я почувствовала под коленями чьи-то руки. Впрочем, почему «чьи-то»? И так понятно, что лопоухий шофер поднял меня с земли.

─ В гостевую спальню, ─ ответила женщина после минутного колебания.

Ясно. Осмотрела мою шубу, прикинула стоимость бриллиантов в платине, и решила, что комната прислуги для меня будет чересчур скромной.

И меня понесли в дом.

Честно говоря, транспортировка, прошла почти незаметно. Я все время проваливалась в темное беспамятство и помню только отдельные короткие эпизоды из так называемой реальности. Помню, что женский голос, в котором звучали властные хозяйские интонации, сказал:

─ Максиму позвоните, пускай приедет…

Помню, что другой женский голос почтительно спросил:

─ С бельем что делать?

Итог вечера трудного дня подвел емкий вопрос, заданный растерянным мужским голосом, которого я раньше не слышала:

─ И кто она такая?

«Хороший вопрос», ─ хотела ответить я, но не успела.

Беспамятство утащило меня в свое долгое беспутное странствие.

Я плохо помню кино, показанное мне в моем долгом сне. Иногда сон мешался с реальностью, и в него вклинивался то знакомый женский голос с хозяйскими интонациями, то изображение лопоухого шофера, кладущего на столик возле моей кровати какие-то лекарственные упаковки…