Уильям Гибсон - Нулевая история

остывшего кофе.

— В какой-то момент эта идея становится самоисполняющимся пророчеством.

Дизайнеры придумывают персонажей с историями, для которых потом придумывают

товары. Стандартный подход. Похожие обобщенные процедуры в брэндинге

существуют для создания чего угодно. Новых товаров, новых компаний.

— И это работает?

— Еще как работает, — ответил он, — неоспоримый факт. Только есть нюанс. Как

только вы изобретаете новый способ делать что-нибудь, происходит смещение границ.

В другие места и точки пространства.

— В какие?

— В те, в которых вы оказались, — ответил он.

— Я нигде не оказалась.

Он улыбнулся. Зубы его, как обычно сверкали неестественной белизной.

— У вас бекон в зубах застрял, — сказала она, хотя никакого бекона там не было.

Прикрыв рот белой, льняной салфеткой, он попытался найти частички

несуществующего бекона. Затем опустил салфетку, показав зубы в широкой гримасе.

Она так же оскалилась в ответ. — Я думаю вы достали его. — сказала она с сомнением.

— А ваше предложение мне неинтересно.

— Вы представитель богемного сословия, — сказал он, складывая салфетку и

пристраивая ее на поднос, за своей тарелкой.

— О чем это вы?

— Вы вряд ли когда-нибудь держались за должность на работе. Вы фрилансер. И

всегда были фрилансером. Вы не аккумулируете ничего недвижимого.

— Нельзя сказать что я никогда не пыталась.

— Нет, — согласился он, — но даже когда вы пытались, вы вряд ли делали это от всего

сердца. Я сам такой.

— Хьюберт, вы самый богатый человек из всех, кого мне доводилось когда-нибудь

встречать. — Она знала что в буквальном смысле это не было правдой, но прочие ее

знакомые, которые могли бы быть более обеспеченными чем Бигэнд, были не в пример

значительно более скучными людьми. Он был самым проблематичным из всех богатых

людей, которых она знала.

— Это побочный эффект, — заметил он с осторожностью. — Один из побочных

эффектов моей фундаментальной незаинтерисованности в богатстве.

В действительности она конечно верила ему, по меньшей мере в этом утверждении.

Свою способность рисковать он эксплуатировал на полную катушку. И как раз из-за

этого, как она знала по собственному опыту, находиться рядом с ним было просто

небезопасно.

— Моя мать тоже была из богемы, — сказал он.

— Федра, — почему-то вспомнила Холлис.

— Я сделал ее старость настолько комфортабельной насколько это возможно. Для

представителей богемы это не характерно.

— Вы молодец.

— Рег соответствует образу успешного представителя богемы, вам не кажется?

— Я думаю так оно и есть.

— Он всегда над чем-то трудится Рег. Всегда. Всегда это что-то новое. — Он смотрел

на нее сквозь тяжелую серебрянную посуду. — А вы?

Она поняла что в этот вот момент он ее подловил. Глядя как-то прямо внутрь ее.

— Нет, — сказала она, потому что в самом деле больше и сказать было нечего.

— Вы должны быть чем-то заняты, — сказал он, — Самое интересное конечно в том, что неважно чем вы будете заняты. Что бы вы не делали, поскольку вы художник и

артист, принесет в мир новую, созданную вами вещь. Так же, как это произошло в

последний раз, помните? Вы написали книгу.

— Но вы обманывали меня, — ответила она, — Вы притворялись издателем журнала, и

я писала для него.

— Я почти и был издателем журнала. У меня же были сотрудники.

— Один человек!

— Два, — сказал он, — включая вас.

— Я не могу так работать, — сказала она, — я не хочу.

— В этот раз будет по-другому. Нынешний случай менее… рисковый.

— Хотите сказать что национальное агентство безопасности или кто-то там еще не

прослушивал ваш телефон и не читал вашу электронную почту?

— Но мы же знаем теперь, что они всех читали и прослушивали.- Он ослабил свой

бледно-золотистый галстук. — Тогда мы не знали.

— Вы знали, — сказала она, постараясь передать в интонации что указывает

персонально на Бигенда. — Вы догадывались. Или даже обнаружили.

— Кто-то, — ответил он, — разрабатывает нечто, что может служить доказательством

возможности передачи видения брэнда новым способом.

— Из ваших уст это звучит как похвала.

— Достаточно прямолинейно-провокационное использование негативного поля, —

сказал он, еще более одобрительно.

— Кто?

— Я не знаю, — ответил он. — Я не смог найти. Я чувствую что кто-то читает и

понимает мою схему игры. И возможно дополняет ее.

— Отправьте Памелу, — предложила она. — Памела разбирается во всем это. И кое в

чем еще. У вас есть как минимум небольшая армия людей, понимающих все это.

Должна быть.

— Так ведь в этом-то и проблема. Поскольку они «понимают все это», они не могут

увидеть границу. Они не хотят искать новое. Но хуже всего то, что они будут топтаться

прямо на том, что мы ищем и раздавят его своей посредственностью, которая у них

развита до навыков профессионала. — Он коснулся сложенной салфеткой своих губ, хотя на ее взгляд в этом не было никакой необходимости. — Мне нужен джокер. Мне

нужны вы.

Он откинулся в кресле и стал смотреть на Холлис в точности так же, как он

рассматривал аккуратную, удаляющуюся задницу девушки итальянки, только в данном

случае она знала что секс здесь совершенно ни при чем.

— Господи, — неожиданно произнесла она, одновременно желая стать очень очень

маленькой. Настолько маленькой чтобы завернуться в клубок пыли, венчающий

стимпанковый лифт, между наконечниками фильтров, цвета пробкового дерева.

— Имя Габриэль Хаундс вам что-нибудь говорит? — спросил он.

— Нет, — ответила она.

Он улыбнулся, явно довольный.

4. Парадоксальный антагонист

Красная картонная туба лежала рядом с Милгримом, оба были аккуратно накрыты

тонким одеялом из Британского Мидлэнда. Милгрим бодрствовал лежа в затемненном

салоне самолета, летящего в Хитроу.

Он выпил свои таблетки около пятнадцати минут тому назад, после некоторых

расчетов, произведенных на обратной стороне журнала, найденного здесь же.

Перемещение между часовыми поясами требовало сноровки, с точки зрения приема

лекарственных препаратов, особенно учитывая то, что тебе запрещено точно знать что

же это такое ты глотаешь. Все что выдали Милгриму Базельские врачи, не имело

оригинальной заводской упаковки, так что определить наименования лекарств не было

никакой возможности. Сделано это было намеренно, и как ему объяснили, совершенно

необходимо для его лечения. Все было переупаковано в разного размера белые

желатиновые капсулы, не имеющие никаких особых примет, которые ему запрещено

было открывать.