Helen - Unknown

Она включила настенный экран, и стало ясно, что по эскадре было запущено тридцать ракет из Архан-Дохга, системы-соседки Оссера.

- Примерное время нашего прибытия в Оссер можно было просчитать, потому что мы явно летели из Первого тоннеля во Второй. Это позволило противнику подготовить атаку. Маршрут и ускорение эскадры легко уточнялись по данным на станциях, и по ним корректировались траектории ракет. Для точного попадания наксидам осталось лишь задействовать поисковый лазер или радар. - Она развела руками. - А если мы будем придерживаться определенного маршрута и постоянной скорости, даже они не понадобятся.

- Нам остается только почаще менять маршрут и ускорение, - подытожила Миши, глядя на офицеров. - Милорды, если есть какие-то идеи, предлагайте.

- Можно не выключать противоракетную защиту, - неуверенно предложил Хусейн, так как эта тактика не сработала во время маневров.

- Миледи, а что если всегда прочесывать пространство прямо перед собой и между эскадрой и тоннелями поисковыми лазерами? По крайней мере, если что-то появится, у нас будет несколько секунд форы, - сказала Чандра.

- Ложные цели. Запустим перед эскадрой несколько приманок. Ракеты будут нацелены на них, а не на нас, особенно если у них мало времени на выбор мишени, - сказал Мартинес.

Приманками называли ракеты, запущенные из обычной установки, но сконструированные так, чтобы радары принимали их за полноценные боевые корабли. Конечно, если присмотреться, то спутать сигналы было невозможно, но при дефиците времени для распознавания ошибка гарантировалась.

- Сколько приманок нам понадобится? - засомневалась Миши.

Мартинес попытался посчитать, но не получилось.

- Пока не знаю.

Миши обратилась в Чандре:

- Попробуйте сделать симуляцию.

- Слушаюсь, миледи.

- Держите меня в курсе.

- Так точно, миледи.

Чандра обратилась к остальным:

- Сигналом об опасности при выходе из пространственно-временного тоннеля послужат обнаруженные радары или то, что нас самих взяли на прицел, пусть даже из отдаленного уголка системы.

С тех пор как эскадра Чен проводила рейды в тылу врага, наксиды выключали все свои радары и навигационные приборы, поэтому Чандра не ошиблась, что любой сигнал станет предупреждением об опасности.

Миши наполнила бокал янтарным вином и, барабаня пальцами по столу, любовалась цветом.

- Лучшей защитой будет уничтожение пространственно-временных станций на нашем пути, - сказала она. - Тогда наксиды не смогут корректировать маршруты своих ракет. Не хочется уничтожать станции, это дикость. Но ради моей эскадры я пойду на всё.

Мартинес вспомнил, как горело и рушилось кольцо Бай-до.

Миши подняла бокал:

- Почему никто не пьет?

Мартинес налил себе вина и молча поднял его за Чандру. Она доказала свою ценность, теперь на неё не повесят убийство Флетчера.

***

На следующий день Мартинес наконец пообедал с Чандрой. Такой необходимости в этом уже не было, но капитан на всякий случай предупредил Алихана, что не надо слишком долго оставлять их наедине.

В парадной форме Чандра выглядела великолепно. Серебристый аксельбант мерцал на ее темно-зеленом мундире. Каштановые волосы спадали на высокий воротник, на котором красовались красные нашивки штаба Миши.

- Поздравляю, лейтенант.

- Спасибо, капитан. И вас с новым назначением. - Чандра улыбнулась. - Вам удивительно везет. Людей убивают, а вы занимаете их место.

Тема смертей Мартинесу не понравилась. Слишком мало времени прошло с последнего убийства. И ему совсем не хотелось обсуждать, сколько человек погибло, чтобы он стал капитаном "Прославленного".

- Вот мы и встретились. Парочка подозреваемых, - отшутился он.

- Точно. За сговор! - откликнулась развеселившаяся Чандра.

Заговорщики из них вышли так себе. Мартинес сидел во главе стола, Чандра справа от него. Пока Алихан разливал вино и ставил тарелки с орешками и соленьями, они обсуждали, кем из кадетов лучше заменить Чандру. Капитан раздумывал, не сказать ли Чандре, что Миши собиралась пожертвовать ею, обвинив в убийстве, но все-таки промолчал.

- Что там с журналами? - спросила Чандра. - Кроме паники в рядах старшин, конечно.

- Утром получил последние. Сейчас просматриваю. Некоторые даже заполнены целиком, - ответил Мартинес.

По крайней мере фальшивые сведения вписывать перестали; если не могли заполнить какую-то ячейку, не скрывали этого, вбивая фразу "Данные уточняются", возможно, потому что она солидно звучала.

- Наверняка, связист Ньямугали заполнила всё целиком, - предположила Чандра.

- Точно. - Мартинес улыбнулся и подал знак Алихану нести первое. - Ваши бывшие подчиненные молодцы. Конечно, я всё равно их проверю.

- И ошибок не найдется. Я их держала в ежовых рукавицах.

- Связистам проще, чем остальным. Франсис придется отчитываться за каждый насос, вентилятор и термостат.

- Вдруг стало их жалко? - В голосе Чандры звучало недоверие.

- Не особо.

Вошел Алихан с тарелками теплого тыквенного супа, сдобренного сливками и корицей. Чандра попробовала ложку.

- Повар здесь лучше, чем наш, хотя и у нас неплох.

- Я передам ему.

- Еда была хоть чем-то хорошим в отношениях с Флетчером. Всегда вкусно кормил, прежде чем задолбать до смерти.

Мартинес ел суп и думал, что Чандра могла хотя бы притвориться расстроенной - все-таки любовника убили.

- Чем же? - спросил он.

- Помимо секса?

Когда Мартинес не улыбнулся шутке, она продолжила, пожав плечами:

- Болтал обо всем подряд. О еде, вине, увлекательнейших отчетах, подписанных им за день. И об искусстве. И всегда занудно. - В глазах Чандры мелькнули чертята. - Понравилась штуковина в спальне? Навевала сладкие сны?

- Я сразу от неё избавился. Джукс подобрал не столь угнетающую вещицу. А зачем в спальне Нараянгуру? Флетчер говорил?

Чандра демонстративно вздохнула.

- Мне пересказать его теории?

- Почему бы и нет?

- Ну, он говорил, что если когда-нибудь выберет себе религию, то станет нараянистом, потому что только они по-настоящему цивилизованны.

- То есть?

- Дай вспомнить поточнее. Я старалась в это не вникать. - Она скривила пухлые губы. - Кажется, потому что нараянисты считали, что жизнь это страдание. Всё истинное совершенно, прекрасно и бессмертно, но существует только вне нашего мира, и мы можем приблизиться к этому лишь через созерцание красоты.

- Страдание, - повторил Мартинес. - Гомберг Флетчер, неприлично богатый и невероятно знатный, верил, что жизнь это страдание. Что его жизнь это страдание.

Чандра покачала головой:

- Я тоже удивлялась. Может, он и страдал, но не при мне. - Она презрительно усмехнулась. - Конечно, он же весь такой возвышенный, вот и вообразил, что его страдание столь высоко, что остальным не понять.