Алексей - Синдром подводника

Как-то Толя попытался спародировать «баночные беседы» командира роты Анатолия Лаврентьевича Дашука. Вскочил на баночку, а она не пожелала участвовать в политической сатире, испуганно перекосилась и сломалась.

На этот раз Василий Иванович, в силу уже сложившихся «дружеских» отношений с шутником, отнесся к выдаче наряда с гораздо большим тщанием и отеческой заботой. Теперь Толе надлежало отремонтировать все баночки, поломанные четвертой ротой, численность которой с описанного выше случая в меньшую сторону не изменилась, и в подсобке их накопилось немалое количество. Провинившемуся выделили для ремонта один гвоздь и молоток. Зато последовало грозное наставление:

— Как хочешь, так и ремонтируй!

После такого внимательного и заботливого отношения Толя сначала воодушевился, а затем впал в служебную депрессию. Как ни крути — задание выполнять надо, так как игнорирование может повлечь гораздо более крутые меры. Но как его выполнить? Толя в грустной задумчивости почесал репу, и логический ход мыслей направил его стопы к столяру. Дед, исполнявший эту важную и крайне необходимую в Отряде должность, по-отечески отнесся к курсантской Золушке. Видимо, он по совместительству сверх штата исполнял обязанности отрядной феи. Толя подарил доброму старику не пару хрустальных туфелек, а пачку сигарет, и тот за ночь отремонтировал все табуретки, в том числе и ту подлую баночку, которая в самый ответственный момент сломалась.

Среди остальных выделялся преподаватель, который всегда ходил в гражданском костюме, хоть и имел звание подполковника морской авиации. Невысокого роста, плотный, с лысой и оттого еще более круглой, напоминающей шар, головой. Вел сопромат, строгим он был и взыскательным; считал, что на «пятерку» предмет знает только он. Для некоторых сия дисциплина являла туманную и недоступную планету Сатурн, постичь которую очень тяжело. Для меня же сопромат был не трудным, не тяжелым. Однако когда получил четыре балла, то гордился.

С легкой руки морского подполковника у нас образовалась привычка называть друг друга не курсант, а тарсант, с явным намеком на Тарзана.

Эта «фишка» стала популярной среди курсантов и других рот, и даже брашпилей.

Морской подполковник слыл умным мужиком и любителем своеобразного юмора, с оттенком интеллектуальности и учености, — он задавал такие замечательные вопросы, которые повергали нас в недоумение или в непреодолимый ступор:

— Товарищ тарсант, что нужно сделать, чтобы залезть на потолок? — Видя, что курсанты являют собой скопище опешивших тарсантов, он тут же отвечал: — А вы, товарищ тарсант, возьмите интеграл.

Правда, с помощью столь замечательного математического знака никто из нас на потолке так и не побывал. Любил поставить курсанта в затруднительное положение, предлагая построить эпюры нагруженной балки.

Насколько он талантливо разбирался в науке, настолько же путался в своих замечательных тарсантах. Чтобы не заблудиться в тарсантских дебрях, ориентировался с использованием доступного средства — списка из учебного журнала. При личном общении он нас идентифицировал исключительно при помощи боевого номера. Если на моем боевом номере выведено «Т-47-13», то он называл меня не по фамилии, а обзывал той самой чертовой дюжиной, под которой спустя восемнадцать лет с момента рождения я был зачислен в 47-ю группу. Тем самым как опытный штурман каждого из нас отождествлял в прокладываемом курсе движения к свету знаний с географической точкой.

Мои товарищи не терялись, и данное обстоятельство использовали себе на пользу, но исключительно в целях приближения к светочу знаний. Например, Толя Кржачковский не очень стремился постигать сопромат, поэтому вместо него зачет пошел сдавать Кеша Корочкин, предварительно они, естественно, поменялись голландками, а значит, боевыми номерами. И номер удался, уловка не была замечена преподавателем.

Бывший командир дизельной подводной лодки Краснознаменного Черноморского флота, капитан 2-го ранга Юрий Павлович Колчин преподавал «Радиоэлектронику и импульсную технику» («РЭИТ»). Его манера — он быстро вычитывал лекцию, закруглял ее словами «чтобы у матросов не было вопросов», затем переходил к наиболее интересной части занятий — флотским легендам, байкам, описанию сложившихся традиций. Эта часть лекций — наиболее интересная. Затаив дыхание, подавшись корпусом вперед, мы не пропускали ни единого слова бывалого моремана. С одной стороны, Юрий Павлович, конечно, лишал удовлетворения пытливый ум, тяготеющий к получению профессиональных знаний, а с другой, — притворным безразличием и даже цинизмом возбуждал живой интерес к флотским традициям, быту, жизни и прививал нам любовь к морю.

Однажды на таком диспуте Юрий Павлович имел неосторожность заговорить о флотской лексике. Тема заинтересовала курсантов, естественно, захотелось узнать побольше подробностей. К величайшему разочарованию, морской волк посмотрел на часы и засобирался уходить, только интригующе бросил:

— Попадете на флот, там все узнаете.

Может показаться, что преподаватель показал фигу в кармане. Но понятно же, что не было смысла развернуто освещать специфическую тему. Битый морской волк, понимая это, не стал распространяться и брать на себя ответственность. В естественных условиях морской жизни, когда раскрываются исторические особенности возникновения того или иного слова, человек полнее постигает моряцкий жаргон. Как и более точно раскрывается и понимается морская этика. Запомнилась показательная деталь. Юрий Павлович как-то проговорился, что в личную автомашину «Волга», где сидения покрыты чистыми чехлами, сажает только девушек, одетых в белое. Поистине, это был лощенный эстет и рисующийся повеса.

Благодаря замечательным и прекрасным преподавателям мы уяснили работу узлов и механизмов мин и торпед, находящихся на вооружении, узнали устройство торпедного аппарата, нам стали понятны многие термины, например, такой как «акустическая змейка», почему торпеда при самонаведении на цель идет именно так, а не по-другому. Самым важным было то, что мы почувствовали уверенность в себе, в своих знаниях, понимали, что придем на флот с заделом, который поможет освоить сложнейшую военную технику. Понятно, что на вооружении стояла передовая военная техника, и нам предстояло эксплуатировать ее, с ее помощью обеспечивать защиту Родины.

Праздничные заплывы

Ко Дню Военно-морского флота из курсантов Школы техников формировался сводный отряд (не менее двухсот человек) для показательного заплыва в Неве. За время учебы мне дважды пришлось принимать участие в подобном торжественном мероприятии. Тогда каждому курсанту выдавался чехол, предназначенный для белой фуражки и переделанный для этого случая под берет. И выдавались разноцветные флажки, которые перед входом в воду заправлялись за резинку трусов. Во время заплыва мы разворачивали их над водой по отдельной команде, создавая картину, которую сами не могли видеть. И конечно, в тот день мы пели песню, ставшую гимном русских военных моряков, — «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”»...