toshiba - МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

велась слежка. <���…> Кое-кого из моих друзей даже вызывали в

НКВД, чтобы выпытать у них что-нибудь на мой счет.>>

См. Монсенжон Б. «Рихтер. Диалоги. Дневники. – М.: Классика-XXI,

2007, с. 57.

Похоже, что гипотеза, выдвинутая В.И. Прохоровой, не

выдерживает критики…

P.S. Кстати, предположение Прохоровой чем-то напоминает мне

слова самого Рихтера о Г.Г. Нейгаузе: «Его [Нейгауза] обвинили в

умышленном сокрытии своего немецкого происхождения и

посадили в тюрьму. Но в нем было столько обаяния, что ему

удалось смягчить даже эти инстанции. Через два месяца его

выпустили и эвакуировали в Свердловск…» (См. цитированную

книгу Б. Монсенжона, с.43.) [2].

Москва, 2008

[1] См. мою статью «Мышеловка».

[2] Эти слова Рихтера удачно откомментировал Г. Гордон в своей книге

«Эмиль Гилельс. За гранью мифа». – М.: Классика – XXI, 2007, с. 154.

3. ПЕРЕСЕЛЕНИЕ РИХТЕРА(добавление к «Мышеловке»)

В «Мышеловке» я уже обосновывал свое мнение о том, что

переезд Рихтера в квартиру В.И. Прохоровой был результатом

спецоперации, спланированной на Лубянке. Приведу еще

несколько исторических сведений, подкрепляющих мои

соображения. Действительно, к моменту этого переселения В

МОСКВЕ УЖЕ БЫЛО ВВЕДЕНО ОСАДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ (20

ОКТЯБРЯ 1941 ГОДА) С КОМЕНДАНТСКИМ ЧАСОМ,

РАССТРЕЛОМ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫХ ЛИЦ, УСИЛЕННЫМ

ПАСПОРТНЫМ РЕЖИМОМ, ТРИБУНАЛАМИ ВМЕСТО

СУДОВ (25 ОКТЯБРЯ 1941 ГОДА) И ПРОЧИМИ ПРЕЛЕСТЯМИ.

Обладателю немецкой фамилии [1] – если для него «органами» не

было сделано специального исключения – прожить в чужом доме

без прописки, как я полагаю, можно было только до первой

ночной проверки паспортов. Впрочем, как следует из

воспоминаний Прохоровой, милицейские патрули по какой-то

причине к ней не заходили. (Если бы это было не так, патруль,

обнаружив Рихтера в квартире Веры Ивановны, не оставил бы

Рихтеру никаких шансов...)

Понимала ли Вера Ивановна, предлагая Рихтеру переехать к ней в

«освободившуюся» комнату, что это смертельно опасно?

Для сравнения:

<<���Ходили слухи, что таких как она [Марина Цветаева] будут

выселять из Москвы, а значит, ЛУЧШЕ УЕХАТЬ САМОЙ, НЕ

ДОЖИДАЯСЬ… [выделено мной – А.Л.] Уже начали высылать

немцев, чьи предки поселились в России еще при Петре.>>

(См. Мария Белкина, «Скрещение судеб». – М.: Изографус, 2005, с. 444.

Речь идет об августе 1941 года.)

<<4 ноября 1941 года папу [т.е. Г.Г. Нейгауза] арестовали. В

ордере на арест (позднее мне дали его прочесть) написано, что

причина ареста – отказ от выезда в эвакуацию [курсив мой –

А.Л.].>> .].>>

(См. Нейгауз М.Г. «Святослав Рихтер в семье Генриха Густавовича

Нейгауза». В кн. «Вспоминая Святослава Рихтера». – М.: Константа,

2000, с. 35.)

<<���Дочь выросла без меня – она была уже студенткой. Впервые в ее и

моей жизни встретились мы вчера. По Москве еще [курсив мой, речь

идет о ноябре 1953 года – А.Л.] ходили ежевечерне милиционеры,

проверяя в каждой квартире лишних и чужих <���…> >>

(Варлам Шаламов. Воспоминания. – М.: АСТ, 2003, с. 321.)

А вот еще одно превосходное свидетельство, полезное для

современного читателя. Известный скрипач Артур Штильман в

своих мемуарах описывает приезд во Фрунзе в январе 1942 года:

<<���Пока что пришлось временно прописаться у […] в качестве их

мнимых родственников, так как «квартальные» – полуофициальные

представители НКВД, хотя и штатские лица, слишком часто

наведывались для проверки во все без исключения квартиры – дом за

домом, квартира за квартирой подвергались самой тщательной

проверке. И хотя хозяин наш был следователь пограничных войск,

все равно закон о прописке должен был быть свято соблюден. >>

(См. Артур Штильман, Из книги воспоминаний «Москва, в которой мы

жили». – Заметки по еврейской истории, 2011, №8 (143))

[1] Из недавно вышедшей книги Андрея Гаврилова «Чайник, Фира и

Андрей» (глава «Энигма», с. 167) я узнал, что Рихтер был немцем по

паспорту. См. в этой связи также Добавление IV.

4. ЕСЕНИН-ВОЛЬПИН В НАЧАЛЕ 50-х(Глазами Ольги

Адамовой-Слиозберг и Наума Коржавина)

В обоих приводимых ниже отрывках меня поразила не только

фигура самого Вольпина, но и то, что его друзья явно

недооценивали разнообразие опасностей, исходивших от общения

с ним. В Добавлении VI я приведу еще два необычайных отрывка

из воспоминаний, посвященных Вольпину.

4.1. Из книги: ОЛЬГА АДАМОВА-СЛИОЗБЕРГ. ПУТЬ. (М.:

Возвращение, 2002, c. 188–189)

<<1 августа 1951 года мне исполнилось сорок девять лет. В гости ко мне

пришли Эмка Мандель, Алик Вольпин (Есенин), Валя Герлин [дочь

«Горба» – А.Л.] и Юра Айхенвальд. В подарок они мне принесли

бутылочку портвейна. Я совсем забыла, что Алику нельзя пить. Разлили

половину бутылочки и выпили за именинницу. Второй тост захотел

произнести Алик.

Дело было летом, одно окно было разбито, а всегда, когда собирались

четыре-пять человек ссыльных, «вертухаи» (сотрудники МГБ) шныряли

под окнами.

Итак, тост поднял Алик

– Я пью, – сказал он своим громким, скрипучим голосом, – Я ПЬЮ ЗА

ТО, ЧТОБЫ ПОДОХ СТАЛИН! [Здесь и далее все выделения в тексте

сделаны мной – А.Л.]

Моих гостей как ветром сдуло. Я осталась вдвоем с Аликом.

– Замолчи! Ты же губишь и меня и себя! Замолчи!

– Я СВОБОДНАЯ ЛИЧНОСТЬ, – важно ответил Алик, — И ГОВОРЮ,

ЧТО ХОЧУ. Я ПЬЮ ЗА ТО, ЧТОБЫ ПОДОХ СТАЛИН!

Я хотела зажать ему рот и как-то стукнула его по губам, в результате чего

он очень податливо упал на пол и немного тише, но так же четко и

раздельно повторил:

– Я ПЬЮ ЗА ТО, ЧТОБЫ ПОДОХ СТАЛИН. Я СВОБОДНАЯ

ЛИЧНОСТЬ, ВЫ НЕ СМЕЕТЕ ЗАЖИМАТЬ МНЕ РОТ.

Я опять стукнула его по губам, а он продолжал повторять свой тост, но

все тише и тише.

В паническом ужасе я начала просто бить его по губам, по щекам, куда

попало, а он продолжал бормотать одно и то же.

Наконец встал и сказал мне:

– Я презираю вас, как МГБ, – и ушел.>>

Этот текст нужно, конечно, читать медленно. На мой взгляд,

О. Адамова-Слиозберг нарисовала с симпатией портрет

совершенно уникального персонажа, достойного занять свое место

рядом с Дон-Кихотом и Швейком. Но продолжу прерванную

цитату.

<<���Тотчас вернулись Мандель, Валя и Юра. Оказывается, они бегали под

окнами и сторожили, не появятся ли «вертухаи», но таковые не

появились. Потом вышел Алик. Они проследили, куда он пойдет, и,

убедившись, что он пошел домой, прибежали ко мне.

Назавтра Валя пришла ко мне и сказала, что Алика не было на работе, а

когда она его навестила, то увидела, что он лежит избитый, с такими