toshiba - МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

друга в стукачестве, то, видимо, один из них совершает

мужественный поступок, а другой распространяет клевету. Вопрос

только в том, кто есть кто. Соображение насчет «излюбленной

тактики» я могу вернуть Корсунской обратно, им можно затем

перебрасываться сколько угодно.

Как я полагаю, в противостоянии такого рода положение человека,

не имеющего отношения к «органам», осложняется тем, что его

запугивают (и ему приходится быстро замолчать), а «органы»

распускают о нем слухи по своим каналам, придавая клевете

видимость объективности.

Поэтому, расследуя взаимные обвинения такого рода, нужно

обращать внимание только на детали, которые не могли быть

сфальсифицированы. В данном случае – это упомянутые выше

даты: 1944 год – арест по обвинению в акте террора и 1948 год –

продолжение учебы в Консерватории.

Как известно, в те годы меньше пяти лет за «политику» не давали

(а за террор давали значительно больше). И досрочное

освобождение ПРИ ТАКОМ ПРИГОВОРЕ, как я полагаю, могло

произойти либо по личному распоряжению Сталина, либо по

согласованию с «органами». В случае Максимовой первая из двух

возможностей, на мой взгляд, отпадает. Для сравнения добавлю,

что досрочное освобождение Генриха Нейгауза в 1942 году (после

девяти месяцев отсидки в одиночной камере) вдова его ученика

Анатолия Ведерникова назвала в своих воспоминаниях «почти

немыслимым» по тем временам. Но за Нейгауза хлопотали

знаменитые музыканты, известные ученые…

* * *

Но это не все.

Из текста интервью Корсунской я узнал, что Вера Максимова

работала переводчицей с немецкого в лагере для военнопленных.

Можно ли себе представить, чтобы такая работа (выпытывание

всяческих немецких секретов) не была сопряжена со службой в

НКВД? Приведу цитату из книги Ирмы Кудровой «Путь комет»,

т. 3 (СПб: Изд-во «Крига», 2007, с. 222):

«В сегодняшней Елабуге мне удалось найти женщину, которая <���…>

была переводчицей с немецкого в лагере для военнопленных. Лагерь

возник в начале 1942 года, и осенью сорок первого к его открытию

уже наверняка готовились, набирали штат. <���…> Тамару Михайловну

Гребенщикову, с которой я беседовала, направили на эту работу

специальным распоряжением НКВД Татарии».

* * *

В заключение отмечу, что арест собственных агентов «в

оперативных целях» практиковался в НКВД еще в тридцатые

годы. (См. Штильмарк Р. «Падшие ангелы». – Душанбе, 1992, с.

210.) Приведу также еще одну любопытную цитату:

<<���ДИРЕКТИВА НКГБ СССР О РАЗВЕРТЫВАНИИ

АГЕНТУРНО-ОПЕРАТИВНОЙ РАБОТЫ ОРГАНОВ

ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

1 июля 1941 г. Совершенно секретно

<���…> 6. В качестве одного из методов зашифровки агентуры,

оставляемой на занятой врагом территории, практиковать

фиктивные аресты и заключение в тюрьму якобы за

антигосударственные преступления отдельных влиятельных

агентов, осведомителей. <���…>

Народный комиссар

Госбезопасности СССР

комиссар госбезопасности

3-го ранга В.Меркулов

ЦА ФСБ РФ, ф.12 ос, оп.3, д.4, л.288–294.

Подлинник.>> (См. «Лубянка в дни битвы за Москву. По

рассекреченным документам ФСБ РФ». – М.: «Звонница», 2002, с.39–42)

Москва, 2008

В качестве приложения приведу упомянутое выше письмо

И.Л. Кушнеровой:

И. Л. Кушнерова – А. А. Локшину

28.07.2003

Дорогой Саша!

Узнала от Вас о новых обвинениях в адрес Вашего отца.

Вот, что я помню о Вере Максимовой. Однажды Александр

Лазаревич рассказал мне, что у него была подруга, студентка

консерватории, пианистка Вера Максимова. Она хорошо знала

немецкий язык и, кажется, работала переводчицей. Дружба

продолжалась совсем недолго, так как Вера внезапно исчезла. А.Л.

пошел к ней домой и ему сказали, что Вера арестована. В начале

1947 или в начале 1948 года (во всяком случае, до операции,

которую он перенес летом [1948 года]) в консерватории опять

появилась Вера и, узнав об этом, А. Л. пошел к ней. Дома он ее не

застал, но ему подтвердили, что она вернулась. Вскоре он слег в

больницу с обострением язвы желудка. Я поехала его навестить, и

он рассказал мне, что только что к нему приходила Вера и что она

очень изменилась, так что он не сразу ее узнал. Как он мне

рассказывал: «В палату вошла незнакомая женщина, которая

бросилась ко мне с объятиями». Ему понадобилось время, пока он

сообразил, в чем дело.

Вера сразу восстановилась в Консерватории под фамилией

Лимчер. Значит, она уже была замужем.

Я в то время ходила в класс симфонического дирижирования к

проф. Н.П. Аносову (отцу Г.Н. Рождественского). Тогда же к нему

на стажировку приехал дирижер из Болгарии Веселин Павлов. В

классе Аносова были только мужчины, аспиранты и студенты, и я

была единственной особой женского пола. Поэтому я хорошо

помню, как в классе появилась еще одна женщина. Это была Вера

Лимчер-Максимова. Занятия происходили таким образом: все

приходили утром, по очереди дирижировали, а остальные сидели,

внимательно смотрели и обсуждали урок.

Вера вела себя очень странно. Она старалась сесть рядом с

Веселином, открывала книжку и читала. Она НИ РАЗУ не

дирижировала, но каждую неделю приходила исправно на занятия

и читала, не глядя на тех, кто дирижировал. Однажды из

любопытства я села поближе к ней и заглянула в книгу. Она была

на немецком языке. Потом она перестала ходить на занятия.

В 1949 г. я окончила консерваторию и больше Веру никогда не

видела. А вскоре я узнала, что Вера покончила жизнь

самоубийством.

Ваша Инна Львовна

4. О ЛАГЕРЯХ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ

Выше я уже писал о том, что, по моему мнению, в лагерях для

немецких военнопленных штатная работа переводчика была

сопряжена со службой в НКВД, при этом я опирался на

свидетельство, приведенное в книге Ирмы Кудровой «Путь

комет», т. 3 (СПб.: Крига, 2007, с. 222).

Недавно мне удалось раздобыть книгу В.А. Всеволодова [1], где на

с. 221–222 я обнаружил штатное расписание Можайского

лагерного отделения лагеря для военнопленных №27 по

состоянию на 1 мая 1944 года.

В ШТАТЕ – ЕДИНСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОДЧИК, ПРИЧЕМ

ВХОДЯЩИЙ В СОСТАВ ОПЕРГРУППЫ, Т.Е. ЯВЛЯЮЩИЙСЯ

СОТРУДНИКОМ НКВД.

Надеюсь, что Вячеслав Игрунов, предоставивший на своем сайте

слово обвинительнице моего отца Ирине Корсунской, даст там же

ссылку и на этот текст.

Для полноты картины приведу еще цитату из книги

В.А. Всеволодова, характеризующую будни лагеря для

военнопленных.

<< В своей работе сотрудники оперотдела лагеря №27

использовали традиционный набор методов, применяемый НКВД