Лев Николаев - ПОД НЕМЕЦКИМ САПОГОМ

Я не мог сказать ему правды, а именно, что немцы пытались поджечь Анатомический институт, но что жители потушили пожар.

— Да, — ответил я, — ценнейший музей с 3000 препаратами, архив и большая медицинская библиотека находятся в целости.

На это д-р Рейхель ответил только одно слово: Schade! (т. е. Жалко!).

И так как я не сразу отдал себе отчёт, о чём же он жалеет, он добавил:

— Да! Жалко, что ваш институт не был взорван! Это — наша оплошность.

Д-р Рейхель обещал, что он посетит музей завтра. Итак, для этого варвара научных ценностей не существует. Вернее, он признаёт ценным лишь то, что находится в пределах Германии. Всё остальное подлежит уничтожению. Это — психология арабского вождя Амара, который, согласно преданию, дал распоряжение сжечь библиотеку в Александрии на том лишь основании, что либо в имеющихся там книгах пишется то же, что в Коране и тогда они бесполезны, либо там пишется нечто, чего нет в Коране и тогда они вредны. Психология варвара, «культурного» дикаря или, как говорил Герцен, «Чингис-хана с телефоном»!..

24 марта.

Сегодня в половине двенадцатого утра д-р Рейхель и его переводчица посетили музей анатомии. Рейхель обнаружил потрясающую безграмотность. Например, он ткнул пальцем в скелет павиана и заявил переводчице, что это кошка. Когда я посмел заметить ему, что это скелет обезьяны, Рейхель продолжал настаивать на своём и сказал, что это скелет хищника. Спорить я с ним не стал, но подумал, что советский школьник, пожалуй, не спутает столь различные скелеты павиана и кошки. Увидев банку, в которой находились двухметровые уроды, погружённые в 5 % раствор формалина, Рейхель спросил не сделаны ли эти уроды из воска. Как видно, у этого «доктора наук» весьма оригинальное представление о способах консервации трупного материала!

Уходя, Рейхель милостиво разрешил открыть музей для посетителей через две недели. Охранную грамоту он дал. Но эсэсовцы с ней не считаются. Они продолжают врываться в музей в любой час дня. Двое из них пожелали видеть трупы. Однако, когда я им предложил спуститься в погреб, где находятся сундуки с трупным материалом, они побоялись это сделать и попятились назад.

* * *

Во время дежурства моей жены в госпиталь явился немец и спросил, имеются ли в больнице раненые красноармейцы. Жена ответила утвердительно и заявила, что об этом известно немецкой комендатуре. Тогда немец пожал плечами и сказал: «Сейчас ко мне подошла какая-то русская девица и заявила: “Имейте в виду, что в этом госпитале скрывают раненых красноармейцев”. Поэтому я и зашёл сюда узнать в чём дело. Вижу, что у вас всё в порядке!»

Какую нужно иметь подленькую душонку, чтобы донести немцам на наличие в госпитале красноармейцев, да ещё соврать, что их скрывают. Ведь после такого доноса этих несчастных могли расстрелять! Да не только их. Озверевшие эсэсовцы, не разобравшись в чём дело, могли убить дежурного врача и дежурную сестру. Вот такую «девицу» было бы не грех повесить! Возможно, что это та самая молодая женщина, которая недавно подошла ко мне на улице и спросила меня, не я ли увёз красноармейца из парикмахерской будки и что я с ним сделал. Думая, что она хочет помочь Забровскому, я ответил ей, что он находится в больнице (адрес я ей указал) и нуждается в том, чтобы его кормили, так как питание, выдаваемое больным, является очень скудным. Я попросил её носить ему пищу ежедневно по указанному адресу. Однако, женщина удалилась, ничего не ответив мне. Возможно, что именно она донесла немцам о том, что в госпитале якобы скрываются раненые красноармейцы.

Наряду с женщинами-героинями, рискующими жизнью для спасения раненых красноармейцев от голода и систематически носящими им пищу, имеются подобные гадюки, которые отдались всецело немцам и готовы уничтожить своих соотечественников. Жалко, что я не запомнил лица этой женщины. А то, когда советские войска вернутся вновь в Харьков я, не колеблясь ни минуты, передал бы её в руки чекистов!

25 марта.

В госпиталь, где служит жена, принесли восемнадцатилетнюю девушку с пулевым ранением позвоночника и с параличем нижних конечностей. Выяснилось, что она познакомилась на улице с тремя эсэсовцами, заигрывала с ними и сообщила им свой адрес. В три часа ночи немцы явились пьяные к ней на квартиру и хотели её изнасиловать. Её отец заступился за неё и был немцами застрелян. Девушка стала плакать и сопротивляться. Тогда немцы подстрелили и её. Мне не жалко эту женщину: не надо было заигрывать с немцами, нужно было помнить, что это враги нашей родины. Но самый факт убийства и попытки изнасилования является, конечно, глубоко возмутительным.

* * *

Близкая знакомая моей жены К. П. Антимонова была убита немцами утром 14 марта. Она жила на площади Руднева. В этом доме группа красноармейцев устроила засаду. Поэтому, чтобы избежать боя, который должен был произойти в этом здании, Ксения Павловна Антимонова, её сестра Маргарита Павловна, её четырнадцатилетний племянник Борис и её уже взрослая племянница Людмила с грудным ребёнком на руках вышли из дома и направились в западном направлении, т. е. к части города, уже занятой немцами. Они вышли на набережную реки Харьков. Немцы находились по ту сторону реки около электростанции. Увидя русских женщин, немцы начали стрелять. Все легли на мостовую, прижавши головы к камням. Лежали в таком положении часа два, что было очень мучительно. Первым поднял голову племянник Ксении Павловны. Он был немедленно сражён немецкой пулей. Тогда его мать, Маргарита Павловна вскрикнула и приподнялась, чтобы посмотреть что случилось с сыном. Но пуля сразила и её. Видя это, Ксения Павловна поднялась во весь рост со словами «Ну, очевидно, настал и мой черёд!» Она была пронзена несколькими немецкими пулями. Уцелела лишь племянница, которая пролежала на мостовой со своим младенцем ещё часа два.

Вот как немцы расправляются с мирными жителями, с женщинами, случайно попавшими под их обстрел!

27 марта.

Был сегодня в биологическом корпусе. Немцы там основательно пограбили и, в частности, забрали 18 микроскопов. В богатейшем зоологическом музее они выбирали себе те экспонаты, которые им нравились, например, красивые чучела экзотических птиц, заморские ракушки, оленьи рога и т. д. На охранные грамоты немцы не обращают внимания: четыре дня после того, как их вывесили, немцы забрали стенные часы. После того как эсэсовцы сожгли военный госпиталь, расположенный недалеко от биологического корпуса, немцы рыскали по всем этажам и в подвальном помещении в поисках раненых красноармейцев. Несмотря на то, что они их не нашли, они чуть было не убили коменданта здания С. П. Левченко лишь по подозрению, что он скрывает красных бойцов.