Александр Замалеев - Лекции по истории русской философии

Не обходил Татищев и соотношение закона и обычая. Он признавал, что обычай обычаю — рознь. Не все в прошлом было только темным и варварским. До Бориса Годунова «в Руссии крестьянство было все вольное». Он же сделал его крепостным, заставив народ «волноваться». Следовательно, таким «пременением древних обычаев иногда немалой вред наносится». Однако не все обычаи таковы, и «где польза общая требует, тамо не нуждно на древность и обычаи смотреть»: надо смело идти на обновление и преобразования.

Татищев во многом мыслил иначе, нежели Феофан Прокопович: он смотрел не в прошлое, а в будущее, видел Россию единой с Европой, не тиранической, а легитимной и просвещенной. Прокопович попросту шел за Петром I, не утруждая себя самобытным мудрованием; он думал и поступал так, как того хотел монарх. Татищев представал совершенно другим, в нем нет и тени раболепства перед властью; высоко ценя Петра, его всеохватные деяния, он все же выше всего ставил закон, умом рожденную истину [3] Когда к власти пришла Анна Иоановна, Татищев сказал о ней: «Как есть персона женская, и так многим трудам неудобна, паче же ей знание законов не достает». Именно с точки зрения отношения к закону он советовал императрице Елизавете Петровне, продолжая дело Петра I, в то же время «нечто исправить, дополнить или переменить». Неслучайно Феофан Прокопович причислил позднее Татищева к стану «мятежников». . Татищев не дожил до времени Екатерины II; но, вероятно, в ее царствование (по крайней мере, на первых порах) он особенно пришелся бы ко двору просвещенной государыни.

а) Источники

Духовный регламент Петра Первого. М., 1904.

Житие Аввакума и другие его сочинения. М., 1991.

Крижанич Ю. Политика. М., 1965.

Симеон Полоцкий. Вирши. Минск, 1990.

Симеон Полоцкий. Избранные статьи. М.-Л., 1953.

Татищев В.Н. Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах; Духовная; Произвольное и согласное разсуждение и мнение собравшегося шляхетства русского о правлении государственном // Избранные произведения. Л., 1979.

Феофан Прокопович. Правда воли монаршей в определении наследника державы своей. М., 1726.

Феофан Прокопович. Слово о власти и чести царской // Сочинения. М.-Л., 1961.

Феофан Прокопович. Панегирикос; Слово похвальное о баталии Полтавской; Слово на похвалу блаженныя памяти Петра // Панегирическая литература петровского времени. М., 1979.

б) Исследования

Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века. Борьба за наследие Петра. М., 1986.

Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л., 1989.

Гудзий И.К. Феофан Прокопович // Гудзий Н.К. Литература Киевской Руси и украинско-русское литературное единение XVII–XVIII веков. Киев, 1989.

Елеонская А.С. Русская публицистика второй половины XVII века. М., 1978.

Елеонская А.С. Русская ораторская проза в литературном процессе XVII века. М., 1990.

Ничик В.М. Из истории отечественной философии конца XVII-начала XVIII в. Киев, 1978.

Панченко A.M. Русская стихотворная культура XVII века. Л., 1973.

Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1–2. СПб., 1862.

Попов Н.А. В.Н. Татищев и его время. М., 1861.

Путкарев Л.Н. Общественно-политическая мысль России. Вторая половина XVII века: Очерки истории. М., 1982.

Пушкарев Л.Н. Юрий Крижанич: Очерк жизни и творчества. М., 1984.

Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974.

Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания: Исследование и тексты. М., 1963.

Русская мысль в век Просвещения. М., 1991.

Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе в XVII веке. СПб., 1898.

Татарский И. Симеон Полоцкий: (Его жизнь и деятельность). М., 1886.

Федосов И.А. Из истории общественной мысли XVIII столетия. М.М. Щербатов. М., 1967.

Время и идеалы эпохи Екатерины II. Либерально-правовое направление: Я.П. Козельский, Д.И. Фонвизин. Патриархально-консервативное направление: М.М. Щербатов. Радикально-демократическое направление: А.Н. Радищев.

Пик русского Просвещения приходится на время Екатерины II. Возведенная на престол взбунтовавшейся гвардией (1762), бывшая ангальт-цербская принцесса более тридцати лет правила Россией, оставив по себе память не только «лицемерного тирана», но и «философа на троне» — мудрой, просвещенной монархини. Эпоха ее царствования по своей значимости не уступает петровской. Екатерина довершила то, что начинал Петр. Она и сама желала видеть себя прямой наследницей «величия и дел Петровых», неустанно предаваясь самой широкой и разнообразной реформаторской деятельности.

Императрицу прежде всего интересовало российское законодательство. Ее не устраивал старый законодательный материал, накопившийся со времени Уложения царя Алексея Михайловича. Она хотела создать новое законодательство, а не приводить старое в систему. Это определялось ее европоцентристским подходом к России. В составленном ею «Наказе» говорилось: «Россия есть Европейская держава. Доказательство тому следующее. Перемены, которые в России предпринял Петр Великий, тем удобнее успех получили, что нравы, бывшие в то время, совсем не сходствовали с климатом и принесены были к нам смешением разных народов и завоеваниями чужих областей. Петр Первый, вводя нравы и обычаи европейские в европейском народе, нашел тогда такие удобности, каких он и сам не ожидал» (ст. 6, 7). Екатерина считала чужими, наносными те нравы, с которыми жила древняя Россия; поэтому их следовало как можно скорее переделать на европейский лад, чтобы и в России восторжествовали общеевропейские начала. Много потрудился для этого Петр, теперь настал черед Екатерины: императрица торжественно возлагала на себя продолжение преобразовательной миссии.

Самое радикальное преобразование, которое намечала монархиня, предполагало отмену крепостного права. Проект такой реформы содержался в подготовительных записках к «Наказу»: с одной стороны, отмечалось, что «противно христианской религии и справедливости делать рабов из людей, которые все получают свободу при рождении», а с другой — предлагался «способ» освобождения крестьян: «поставить, что как только отныне кто-нибудь будет продавать землю, все крепостные будут объявлены свободными с минуты покупки ее новым владельцам, а в течение сотни лет все или по крайней мере большая часть земель меняют хозяев, и вот народ свободен». Это положение не сохранилось в окончательной редакции «Наказа», однако следы его отчетливо проступают в других статьях законодательного памятника. В ст. 254 говорится о необходимости ограничения рабства законами, а в ст. 269 осуждаются помещики, переводящие свои деревни на денежный оброк, не заботясь о том, «каким способом их крестьяне достают им деньги». Эта мысль развивается в ст. 277, где резко отвергается точка зрения, согласно которой «чем в большем подданные живут убожестве, тем многочисленнее их семьи» и «чем больше на них наложено дани, тем больше приходят они в состояние платить оные». По мнению Екатерины, «они суть два мудрования, которые всегда пагубу наносили и всегда будут причинять погибель самодержавным государствам».