Михаил Задорнов - Энциклопедия глупости. Часть 1

чтобы, не дай бог, еще кто-нибудь не услышал - ведь остальных она

так, как меня не любит. Значит, они могут спать и не осторожно.

– Вам надо на ночь изнутри замок закрыть на подстаканник! – и

глазами показала на принесенный мне чай в оловянном с прорезями

подстаканнике - Я уйду, а вы попробуйте сейчас закрыться.

Она вышла. Я с восхищением удостоверился, что прорези

подстаканника удивительно совпали с формой ручки на двери купе.

В ту ночь я спал, как рак-отшельник, закупорившись от всего

внешнего мира, с радостным ощущением, что, во-первых, узнал в этой

жизни нечто сокровенное, секретное, известное только избранным! А,

во-вторых, оттого, что все остальные в поезде в отличие от меня спали

«неосторожно».

* * *

Старушка на кладбище воровала цветы. На пенсию ей прожить

было невозможно. Такой она себе придумала бизнес. В один день

настолько увлеклась процессом, что не заметила сзади свежевырытой

могилы и валилась в неё. Вылезти же сама не может. Думает, хорошо,

что хотя бы взяла с собой немножко поесть. Устроилась поудобнее,

развернула на дне могилки сверточек, вытащила бутылочку кефира,

бутербродики… Сидит себе, наслаждается едой, в общем-то на

свежем воздухе. Ждет, пока кто-нибудь пройдет мимо. Наконец,

ближе к вечеру, слышит, идут двое, разговаривают. Один у другого

спрашивает:

- Ты бы выпил?

- С удовольствием, да не из чего…

И вдруг из-под земли голос старушки:

- Да на, милый, стаканчик! – и старушечья ручечка в сумерках

тянется из могилы… со стаканом

Ребята бежали до самого гастронома.

* * *

Две старушки решили, что пришла пора помирать. Очень им захотелось

увидеть, как они будут выглядеть в гробу. Договорились, что сначала одна в гроб

ляжет, а другая пригласит фотографа. Потом - наоборот. Так и сделали. Пришел

фотограф, сфотографировал «преставившуюся». Вторая старушка ему говорит:

- Подождите минутку. Я за деньгами схожу.

Фотограф ждет, аппаратуру упаковывает. В это время «преставившейся»

старушке лежать в гробу надоело. Она поднялась и спрашивает фотографа:

- А фотокарточки когда будут готовы?

Фотограф выпрыгнул из окна, сломал обе ноги. Старушек судили за

хулиганство и членовредительство.

* * *

Симферополь. Гостиница. Ночью слышу на соседнем балконе какой-то

шум. Выхожу и еще раз поражаюсь энергии наших людей. Рассвет. Туман

такой, как будто гостиницу опустили в молочный кисель. На соседнее

балконе стоит мужик с пылесосом в трусах. Пылесосной трубой водит по

воздуху вокруг себя, словно пытается этот туман засосать в пыльный мешок и

кричит:

- Уходи, туча! Мне сегодня домой вылетать!

Если человек суеверный, да еще брезгливый,

ему у нас в России лучше сразу УДАВИТЬСЯ!

Я должен был из Риги вечерним скорым поездом номер 15

выехать в Ленинград. Пришел на вокзал. У меня был билет во второй

вагон. Подхожу к поезду - а первых трех вагонов в составе нет!

Человек девяносто в растерянности ходят по перрону с чемоданами,

сумками и билетами, выданными в первые три вагона. Многие уже по

нескольку раз прошли вдоль всего состава, пересчитав его вагоны. Но

тщетно! Первых трех вагонов нет ни в начале, ни в конце, ни в

середине состава. Не могут найти и бригадира поезда. Никто из

проводников не знает, где он.

Как человек, имеющий отношение к клубу «12 стульев» «Литературной

газеты», я пошел к начальнику вокзала и гневно спросил:

-

Где бригадир пятнадцатого поезда?

Он мне ответил:

- В первых трех вагонах.

Тогда мне этот ответ даже не показался смешным. Начался нешуточный

скандал. Часть пассажиров кое- как расселили по остальным вагонам, другой части

поменяли билеты на следующий поезд. С грехом пополам все добрались до

Ленинграда.

Однако, когда я вернулся из Ленинграда в Москву, гнев мой не остыл, как

часто бывает в таких случаях по прошествии времени, - и я написал фельетон в

«Литературную газету». Через месяц из Риги поступил ответ с извинениями и

перечнем фамилий людей, получивших выговоры за эту «накладку».

Но самое интересное, что из Киев

а пришло письмо от одного возмущенного читателя: «Это все ерунда по

сравнению с тем, что произошло со мной и моей женой на железной дороге. Прошу

срочно выслать корреспондента. Не пожалеете!»

Поскольку ничего конкретного он не написал, корреспондента высылать не

стали. Подобных писем в редакцию ежедневно приходит множество. Но когда я по

делам поехал в Киев, я все-таки захватил с собой это письмо и как-то вечером зашел

к его автору. Чем, думаю, черт не шутит. Все-таки он написал: «Не пожалеете». И я

не пожалел!

Если в Риге не было трех вагонов, то к составу в Киеве присоединили два

девятых вагона! Пассажиры, у которых были билеты в девятый вагон, естественно,

сели в первый из них. Потому что все нормальные люди с детства знают: девятый

вагон идет сразу после восьмого. И никому в голову не может прийти, что после

девятого вагона окажется снова девятый. Одним словом, состав трогается,

удивленная проводница второго девятого вагона идет к бригадиру поезда и говорит:

- Мой вагон пустой!

- Какой вагон? - спрашивает бригадир.

- Девятый.

- Странно. Наверное, опять что-то в кассах напутали! - удивляется бригадир

и дает на следующую станцию радиограмму: «Продать билеты в девятый вагон».

На следующей станции поезд стоит три минуты. Пассажиры, которым

продали билеты в девятый вагон, тоже оказались людьми нормальными и, как

только объявили посадку, дружно ринулись в первый девятый (он ближе всего к

вокзалу)... Проводница, у которой уже все пассажиры попили чаю и легли спать, в

ужасе от такого количества двойников, никого не пускает и говорит:

- Тут какая-то ошибка, товарищи! У меня только два свободных места.

Остальные бегите к бригадиру поезда. Он в первом вагоне. Пускай он вас расселяет

по другим вагонам. Причем бегите скорее, а то поезд сейчас тронется.

С сумками и чемоданами, возмущенные пассажиры наперегонки бегут к

первому вагону, в котором их встречает очень удивленный бригадир.

- Вы откуда, товарищи, в таком количестве?

-

Из девятого вагона. Там все - двойники.

Бригадир понимает, что он чего-то не понимает. Но не понимает, чего

именно он не понимает. Впрочем, разбираться некогда. К тому же у людей законные

билеты. Поэтому он быстренько расселяет всех в первые вагоны на свободные

места, после чего облегченно вздыхает и дает разрешение поезду трогаться.

В это время проводница второго девятого вагона, который по-прежнему

пустой, идет к бригадиру и говорит: