Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

– Ну, наконец‑то, – вынырнув из кустов, похлопал его по плечу Владос. – Посмотрим, что нам приготовил Алныз. – Он сбросил на землю объемистую котомку, развязал…

Лешка с любопытством опустился на корточки.

Лепешки, вяленое мясо, сушеные фрукты, фляга, пара длинных плащей… А плащи‑то зачем? Стоп! Фляга!

Юноша быстро взял ее в руку.

Тяжелая, серебряная… с рисунком в виде переплетенных растений.

– Алныз, – прошептал Лешка. – Значит, это был Алныз… Что ж, надеюсь, и сейчас он нам искренне помогает.

Накинув плащи – в горах становилось прохладно, – беглецы зашагали к перевалу. Отроги гор угрюмо чернели на фоне пронзительно синего неба; пролетая стаями, курлыкали журавли, пахло дымом костра и кислым овечьим сыром.

– Быстрее, – поторапливал Владос. – Мы должны миновать перевал до того, как стемнеет.

Лешка молча кивал – ежу понятно. Тут и в светлое‑то время только и смотри, чтобы не свалиться в какое‑нибудь ущелье, а уж про темноту и нечего говорить. Коричневые, иссиня‑черные, розовато‑фиолетовые скалы теснили узкие – едва пройти – тропки. Дул ветер – и чем выше, тем сильнее, так, что уже приходилось опасаться – не унес бы в ущелье.

– Хорошо, что ты догадался прихватить плащи, – крикнул Лешка.

Грек непонимающе обернулся, переспросил, перекрикивая ветер:

– Что?

– Говорю – долго еще?

– Нет, нет, отдыхать не будем. Надо идти!

Лешка махнул рукой:

– А ну тебя, глухая тетеря.

И, не смотря больше по сторонам, зашагал за резко ускорившимся приятелем.

А ветер уже сбивал с ног, срывая с плеч плащи, и беглецы рады были укрыться в какой‑нибудь теснине, пробраться по дну ущелья – чтобы потом снова подняться верх, подставляя ветру разгоряченные лица.

Чтоб прогнать страх – все тот же противный липкий страх высоты, – Лешка пытался припомнить песню «Смельчак и ветер» в исполнении группы «Король и Шут», но почему‑то вспоминалась лишь первая строчка:

– Дул сильный ветер, крыши рвал…

Ну, еще припев – он вспомнился, когда юношу чуть было не сдуло в ущелье. Врешь, не возьмешь! Лешка уцепился за камни, силясь слиться со скалой в единое целое. Гулко, как ударная установка, бабахало в груди сердце, а обветрившееся до крови губы сами собой шептали:

Я ведь не из робких,

Все мне по плечу.

Сильный я и ловкий,

Ветра проучу!

А ветер ревел, выдувая из прищуренных глаз злые холодные слезы, старался ухватить покрепче, чтобы, завывая хохотом, сбросить беглецов в самую глубокую пропасть. Похоже, поднималась буря. Лешка цеплялся за скалы, упрямо повторяя:

Я ведь не из робких,

Все мне по плечу…

Буря разразилась не на шутку – горные вершины окутали черные тучи, полыхнула молния, и ударивший следом гром раскатами прокатился по ущельям.

– Быстрее, быстрей! – обернувшись, закричал Владос. – Там, внизу, есть одно место.

Ветер швырнул в лицо холодные брызги, да так, что Лешка едва не захлебнулся. А из того, что только что прокричал грек, расслышал лишь одно слово –внизу! Внизу?! Что, они уже взяли перевал? Юноша оглянулся назад – там, в полумгле, дыбились горы! А ведь, похоже, что так! Ура!

Сильный я и ловкий…

Ура!

Зацепившись за корень, Лешка кубарем покатился вниз, едва не сбив с ног идущего впереди приятеля. Пронесся, как сорвавшийся с крыши снег, как лавина, как летящий под откос поезд.

Йэх! – как говаривал бригадир Михалыч.

Странно, что не убился – задержали колючие заросли. Исцарапался, правда, весь, так лучше исцарапанным, чем мертвым.

– Эй, Алексий! Али‑и‑и! – закричал Владос. Лешка, охая, выбрался из кустов:

– Здесь я. Здесь.

Грек подбежал ближе, обнял за плечи:

– Слава Господу, жив!

– Жив! – улыбался Лешка. – Куда я денусь? Я ведь не из робких!

Владос хохотнул:

– Да я уж вижу! Лихо ты прокатился! Словно ветряная мельница.

И снова громыхнул гром. И рванул ветер. И тугие струи дождя окончательно погрузили все вокруг в темную беспросветную мглу.

– Еще чуть‑чуть, – прямо в ухо прокричал Владос. – Там, внизу, есть пещера.

– Что?

– Пещера?

– Почему вчера?

– Да не вчера – пе‑ще‑ра! Идем!

Грек потянул приятеля за руку. Спуск стал заметно положе, а затем тропинка и вообще юркнула под кроны деревьев.

– Сюда, – остановившись у плоского камня, Владос махнул рукой.

Интересно, как он здесь разбирался, в этой мгле? Грек кивнул вперед:

– Вон, там – пещера.

Хоть убейте, но Лешка не видел в указанной стороне ничего похожего на пещеру. Там и скал‑то вроде бы не было – одни кусты да деревья.

– Идем, идем! – подбадривал Владос. Господи, опять колючки! Ну, хорошо – не ущелья. Следом за греком юноша юркнул в кусты, снова царапая лицо и руки. Колючки кончились, пошел самшит, ивы…

– Эй, Владос!

Приятель внезапно пропал! Вот только что шел впереди и…

– Сюда! – донеслось из кустарников. Лешка пошел на голос…

И в самом деле, это оказалась пещера. Со всех сторон прощупывались каменистые своды, а видно ничего не было – одна кромешная тьма. Ну, хорошо хоть сухо, это уж парень чувствовал. Рядом тяжело дышал грек.

– Ты в порядке? – отдышавшись, негромко спросил Лешка.

Владос не понял:

– В чем?

– Ну, как себя чувствуешь?

– Бывало и хуже.

– Сейчас бы костерок развести, одежку просушить, согреться, – Лешка мечтательно потянулся. Да, обсушиться бы не мешало. – А то можно и воспаление легких схватить!

– Чего? – опять не понял напарник.

– Костер бы, говорю, хорошо.

– А… Сейчас разведем.

– Что? – теперь наступила Лешкина очередь удивляться. – У тебя что, спички есть?

Владос не отозвался, лишь послышались удары камня об что‑то железное.

– Алныз положил в мешок огниво, – пояснил грек. – А дрова тут есть, правда, немного – этой пещерой частенько пользуются пастухи, как раз вот в таких случаях.

– Пастухи?! – Лешка насторожился. – А сюда они не придут?

– Ну и придут? Ничего… Мы тоже прикинемся пастухами Ичибея Калы. Перегоняли, мол, скот, да вот заплутали в бурю. Погодка‑то…

– Да уж, так и шепчет – займи, но выпей!

– На! – Владос протянул флягу. Ту самую, серебряную, с узором.

Лешка глотнул – вино! Вкусное, согревающее.

– Ну, клево! Живем!

Тем временем грек все ж таки высек искру и, раздув трут, стал потихоньку подкладывать хворост. Трепетные язычки желтого пламени, занявшись, потянулись кверху – видать, где‑то там имелось отверстие – дымоход.

Сняв мокрую рубаху, Лешка пододвинулся поближе к огню, протянул руки:

– Хорошо! Как ты думаешь. Владос, не пора ли поужинать?

– Поесть? – грек примостил рядом с костерком плащ. – А пожалуй.

Он вытащил из котомки лепешки и мясо:

– Кушайте на здоровье, уважаемый господин Али! Не прикажете ли подать жареного на вертеле кабана, фаршированного шафраном, гвоздикой и тушенными в белом вине перепелами?