Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

– О, да многие…

– Нас интересуют только османлы! Кто из них?

– Некто Керим‑бей, мой сосед, потом Зафир Учкудук, тоже торговец… – вдохновенно врал протопроедр. – Еще…

– Идем, – прервал один из янычар, вислоусый, голубоглазый. – Покажешь свой дом.

– О, я очень спешу, господа… И забыл вам назвать еще одного свидетеля… очень важного.

– Кого же?

– Покойного базилевса!

– Что?! – янычары дружно схватились за сабли.

– Так показать вам его?

Не дожидаясь ответа, молодой человек запустил руку в кошель и, вытащив горсть серебряных аспр с изображением императора Константина, протянул воинам:

– Вот мой свидетель! Думаю, и вы его хорошо знаете.

– Ох, хитрый кяфир! – забрав деньги, янычары расхохотались.

– Ладно, иди, куда шел, – милостиво разрешил голубоглазый. – Ты здорово повеселил нас, парень. Ишь ты – нашел знакомого!

С улыбкою поклонившись, протопроедр повернулся и с крайне деловым видом зашагал в сторону Месы. Шел и ждал – когда же передумают, окликнут? Прикидывал – куда тогда деться? Лучше всего к каналу, там кусты… потом во‑он в те развалины… ищите… Ну… Нет! Не окликнули. Слава богу! Однако что ж теперь делать?

Останавливаясь в виду церкви Апостолов – похоже, она еще не была превращена в мечеть – Алексей пересчитал оставшуюся наличность – вышло семь аспр и, задумчиво почесав затылок, направился в ближайшую корчму. Немного прийти в себя, посидеть, осмотреться…

В корчме было малолюдно, а за дальним столиком сидели двое в чалмах. Протопроедр состорожничал, вышел, обернулся на минареты Святой Софии… Айя‑Софийе… Да, думать тут нечего – все яснее ясного. Нужно выбираться обратно! Как? Да через ту же пекарню – через нее, кажется, вход. Наверное – и выход тоже. И Роман Родинка этим пользуется! Ага… Значит – это никакой не близнец, это он сам и есть… Только в двух видах – один отсюда, другой – оттуда. И похоже, один одного убил! Зачем? А черт его… Унтер‑офицерская вдова – да уж!

И все же… все же все следует проверить до конца. Время есть… А ближе к вечеру, к ночи – зайти в пекарню. Может, повезет? Может, удастся выйти там… там, в родном и знакомом мире без всяких турок, без минаретов, без мертвых голов на копьях…

Подумав, Алексей вернулся к пекарне, даже зашел, кивая на улыбки подбежавшего хозяина… кстати – того же самого, что и… что и там. Могучего вида атлет… только почему‑то – с пришибленным взглядом. Как его? Андроник Фелос… или Филос, не суть.

– Что угодно уважаемому господину?

А и правда, очень интересно – что же это угодно уважаемому господину? Просто так зашел? Ну нет, такие фразы здесь не поймут – то же еще, турист.

– Видишь ли, любезнейший, в моем доме свадьба через неделю. Хотел узнать, можно ли заказать у вас лепешек?

– О, конечно, конечно, господин!

– Могу я осмотреть пекарню?

Хозяин закланялся:

– Пожалуйста, проходите… Вот печи… вот работники… Быстрей, быстрей, шевелитесь! Да шевелитесь же! – пекарь оглянулся. – Печем пряники для харчевни господина Кубрата‑хаджи, здесь, рядом…

Протопроедр опустил глаза: ага… значит, вместо армянина уже Кубрат‑хаджи…

– Работаете весь день?

– Да, господин. С восхода и почти до заката. Заканчиваем с вечерним намазом.

– Ясно.

Значит, с вечерним намазом… Еще полдня. Сходить к Влахернской гавани, в старый дом? Удостовериться уж окончательно… Тяжело! Не физически – не так далеко тут идти – морально. Вновь представить все… торжествующих турок… отрубленную голову сына…

И все же стоит удостовериться!

Не сказать, чтобы с приходом турок жизнь в городе оскудела, пожалуй, что и нет, наоборот, даже как‑то повеселей стало, пошумней, многолюдней – ну уж конечно – Истанбул – столица могущественной империи. Только вот ни Алексею, ни его семье не было в этой столице места!

По шумной улице Меса молодой человек безо всяких приключений добрался до церкви Апостолов, после чего, вместе с толпой артельщиков – каменщиков или плотников – миновал старую стену Константина и, уже в одиночестве, добрался до церкви Хора. Функционировал ли монастырь? Судя по распахнутым настежь воротам и стоявшим в них хозйственно подбоченившимся турком в зеленой чалме – нет.

– Где же монахи? – Алексей вернулся к паперти, как и всегда, полной нищих.

– Кто погиб год назад, кто ушел, кого убили турки…

– А настоятель?

Нищий поднял глаза:

– Ты знал его, господин? Говорят, он скрылся где‑то в Албании.

В Албании… Ну, хоть кто‑то жив.

Во Влахернской гавани за аспру уговорил рыбака – доплыть до Галаты. В бухте, вдоль всего берега, стояли большие турецкие корабли с зелеными флагами, много было и торговых судов – из Магриба, Леванта, Египта, Сирии… Весь восток! А вот генуэзских галер Джованни Джустиниани, конечно же видно не было – вернулись назад, в Геную… кто смог, кто успел.

– Приплыли, мой господин!

Получив аспру, рыбак тут же отчалил, наотрез отказавшись даже чуть‑чуть подождать. Впрочем, Алексей и не настаивал – кто знает, во сколько могло вылиться здесь это «чуть‑чуть»?

Пройдя знакомой… вот именно – знакомой!.. тропою, протопроедр заглянул в маленький дворик. Рыжая девчонка, смачивая веник в глиняной миске с водой, подметала пыль.

– Анна! – Алексей вспомнил имя. Эту девушку год назад он спас от янычар… или от сипахов. Впрочем, какая разница?

– Господи! – девчонка подняла голову, улыбнулась – узнала. – Живой! Ты‑то хоть здесь откуда?

– Пришел навестить… – молодой человек сглотнул слюну, – могилу сына.

Девушка враз погрустнела:

– Ах да… Подожди, я провожу тебя. Здесь теперь все изменилось.

– Я вижу…

Еще бы – не изменилось, когда – тут же, недалече – переделанная в мечеть церковь стояла без креста, а вместо колокольни торчал худосочный, длинный, как глиста, минарет.

– Мы тайно посещаем могилы, – на ходу поправляя платок, шепотом пояснила Анна. – Ухаживаем за могилами. Мне кажется, турки знают… но не препятствуют.

И только она упомянула о турках, как…

– Салам, красавица!

Вот уж накликала…

Протопроедр оглянулся, увидев, как позади них, быстро нагоняя, шагал турок в пестром тюрбане и длинной тунике с какой‑то дурацкой пелериной и с длинным кинжалом за поясом.

– Это Селим, башибузук, – быстро пояснила девчонка, после чего – уже громко – выкрикнула: – Салам, Селим. Вот, брат из города приехал… Пошли на огород, за латуком.

– А, может – все же на кладбище? – нагнав, башибузук пошел рядом, норовя ухватить девушку за руку. Цокал языком, вращал глазами… Если присмотреться – вполне приятный парень, этакий волоокий смуглявый красавчик с большой золотой серьгой в левом ухе. Интересно. что сталось с той бедняжкой, с которой он эту серьгу снял?