Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

Тщательно прикрыв за собой дверь, Алексей улегся на печке, еще хранившей тепло недавнего огня, и, накрывшись с головой старым лоскутным одеялом, уснул, чтобы снова проснуться с рассветом, так, как и хотел.

А утром, едва рассвело, после чайника крепкого чая, быстро зашагал вдоль ручья к реке, срезая путь – хотелось поспеть в Касимовку к ночи. Шел неутомимо, лишь только пару раз останавливался на короткий отдых, и, когда уже стало сумерничать, вдалеке, километрах в двух впереди, за лесом, показались огни.

Касимовка! Чему там еще быть‑то?

Беглец делал все, чтобы остаться незамеченным – прятался за деревьями при первых звуках чьих‑то голосов – видать, ребята возвращались из клуба, падал в траву, замирая от показавшихся за изгибом шоссе фар, кидался в кусты… Даже, не обращая внимания на дырявые сапоги, перешел вброд полный ледяной водицы ручей.

И увидел, увидел уже горящий желтизною фонарь у дальней – бабкиной – избы… И красную «Таврию»! И подумал уже – радостно так подумал – что вот, вернулась, наконец, колдунья, и что…

И на тебе!

Расслабился, ускорил шаг – и наткнулся на трех старушек, важно толкующих о чем‑то у старого колодца.

Увидев путника, старушки с подозрением уставились на него. Алексей широко улыбнулся:

– Здравствуйте, бабушки! Оперуполномоченный капитан милиции Иванов, Сергей Петрович, – вытащив удостоверение артельщика, он важно помахал им в воздухе. Даже раскрыл и показал – правда, издалека, да и темновато уже было, несмотря на горевший фонарь.

– Наверное, про чужих спрашивать будете, – разом заулыбались старушки. – А к нам участковый уже приходил. Про мальцов‑то ужасы какие толкуют… правда ли?

– К сожалению, правда, – протопроедр скорбно сжал губы.

– И носит же земля таких извергов!

– И не говорите! Приметы предполагаемого убийцы помните? Что, не говорил участковый?

– Не, не говорил.

– Ну, так я скажу – слушайте.

Бабули выслушали со вниманием, одна, самая въедливая, даже кое‑что уточнила – бородища, мол, длинная или волосы?

– И то, и другое, – хохотнул Алексей. – Как такого увидите, сразу звоните «ноль два». И внукам своим накажите, чтоб поостереглись гулять поздно.

– Да уж, послушают они, как же! Ай, жалко мальцов‑то… Это что же такое делается‑то, а?

– Ничего не попишешь, – протопроедр развел руками. – Маньяки в любом обществе есть.

– Ране‑то не было…

– Угу, не было… А Чикатило как же?

Насчет Чикатило бабули не ответили, видать, не очень‑то нравилась им эта тема. Помолчали немного, головами покивали, потом предложили зайти, попить чаю.

Алексей, конечно, отказался:

– С удовольствием бы, да не могу! Служба! Мне еще по всему району мотаться… водитель вот, воды в радиатор зальет…

– А, так вы на машине!

– Ну, ясно, не пешком. Прощайте, бабушки, предупреждения мои помните.

– И вам удачи. Дай Бог, поймаете изверга.

– Спасибо на добром слове.

Ху! Пронесло. Сделав вид, что уходит, беглец спрятался за черемухой, выждал, когда старушки уйдут, и короткими перебежками бросился к избе бабки Федотихи. Заглянул в окно – вроде одна бабка, вихрем взметнувшись на крыльцо, стукнул в дверь…

– Кто еще? – послышался недовольный голос.

– Свои, свои, открывай.

– Свои давно по домам спят да в ночи не шастают! Шляются тут, хулиганье, сейчас живо позвоню в милицию.

Алексей невольно улыбнулся: судя по этой фразе, паленым спиртом колдунья больше не приторговывала.

– Я это… С Царьграда.

– С какого еще Царьграда?.. Ах!

Дверь, чуть скрипнув, открылась, и хозяйка с усмешкою пустила в горницу гостя. Морщинистое лицо ее с тонкими, ехидно поджатыми губами и остреньким носиком, казалось, не выражало даже намека на удивление.

– Не ждала? – Cняв шляпу, Алексей улыбнулся.

Бабка перекрестилась:

– Господи… Знать, опять случилось что?

– Случилось… Расскажу. Для начала поесть бы неплохо.

– Сейчас, сейчас, спроворю, – закивала Федотиха. – Сапоги сымай… Плащ свой, вон, на гвоздик повесь…

Как и предполагал молодой человек, колдунья ему не отказала… да и когда отказывала‑то? Если учесть, что когда‑то, в далеком восьмидесятом году… Впрочем, сие было как мимолетный сон. Аж уж Федотиха, Аграфена Федотовна тогда была м‑м‑м… загляденье! Алексей невольно вспомнил ресторан, такси, шикарную квартиру… Куда все и делось? А никуда не делось, просто умнее стала Аграфена Федотовна, куда как умнее…

Помочь согласилась сразу же, едва только выслушала. Ухмыльнулась:

– За так сделаю… Ну, может, мелочишку какую потом к пню подкинешь – золотишка там, каменья самоцветные… иконки в хороших окладах тоже можно.

Гость согласно кивнул:

– Подкину, помоги только. Когда я тебя обманывал? Сегодня бы и пошли. Под утречко!

– Ишь ты, какой скорый! – Федотиха пожевала губами. – А гроза? Чай, октябрь на дворе, не лето.

Алексей не сдержал улыбки:

– Об этом не беспокойся, уж грозу я тебе обеспечу!

– Ты что ж, в Царьграде своем, никак колдуном стал?

– Колдуном не колдуном, а… Штырь какой‑нибудь железный найдется? Ну палка.

– Штырь? – бабка задумалась. – Да вроде были в сарае какие‑то трубы. Подойдут?

– Посмотрим.

Они пришли на Черное болото к утру. На востоке, за лесом, уже алела заря, однако было еще по ночному темно, промозгло и сыро. Над болотом стоял туман – грязно‑желтый, плотный, похожий на загустевший овсяный кисель, он тянулся до самого островка и дальше, до леса.

– Гать‑то найдешь ли? – тихо спросила колдунья.

Алексей улыбнулся:

– Да уж постараюсь.

Вместо слеги он держал в руках длинную железную трубку.

– Ну, тогда с Богом, – Федотиха махнула рукой. – Помни – насчет грозы сам обещался.

– Да помню…

Обернувшись, молодой человек весело подмигнул бабке и, сделав пару шагов, скрылся в густом тумане. Под ногами зачавкала гать. Алексей покачнулся, едва удержав равновесие, постоял немного, прикидывая – куда идти. Нащупав ногою гать, сделал осторожный шаг. Потом – другой, третий… И вдруг вздрогнул – позади резко закричала выпь! Откуда она здесь, осенью? Или так и живет на болоте, никуда не улетая?

Еще шаг, еще… Осторожненько, проверить трубой трясину… Ага – вот она, гать, чуть поворачивает… Чу!!! Показалось вдруг, позади кто‑то шлепает! Тоже так, осторожно… И кто там может быть? Бабка? А зачем ей?

Путник застыл, прислушиваясь… Нет. Тишина. Показалось.

Сделал еще несколько шагов вперед… и позади – тоже! Алексей настороженно прислушался… и неожиданно для себя засмеялся: господи – эхо! И, уже не оглядываясь, без остановки пошел вперед, к острову.

Пень был все там же – огромный, трухлявый, похожий на старого, выброшенного на берег, спрута. Вокруг росли тоненькие чахлые сосенки, какие‑то кусты, камыши. И туман, конечно, висел желтым осязаемым маревом, почти что жижей, колыхался, неприятно холодил руки.