Unknown - i c2ab19a2c5d6e8bb

– Вставай. Собирайся.

– Куда?

; – Наверх… Хоронить твоего отца по-человечески. Парни уже все приготовили. Или ты предпочитаешь, чтобы его здесь пустили на перегной для поганок?! – друг обнял за плечи, а потом хорошенько встряхнул. – Пошли… попрощаемся.

И я поднялся. Прострация, мысли где-то далеко – не здесь. Все это происходит не со мной. Ноги ватные, но все-таки иду. Надо, должен… Все пройдет…

Вот они эскалаторы. Вверх, ступенька за ступенькой. Шаг стал тверже. Рядом есть тот, кто поддержит. Застава у гермодверей. Далее облачение в ОЗК-Ф и противогаз… хороший, качественный…

– ГП-9 – гражданский противогаз. С панорамной маской обзор лучше, – поясняет Влад, заметив в моем отсутствующем взгляде слабый отблеск удивления.

Руки трясутся… На помощь приходит Светлый. Заботливыми уверенными движениями он проверяет экипировку. Молча вкладывает в мою ладонь тяжелый, сверкающий хищным блеском пистолет. Все. Вперед. Разъезжаются створ ки ворот. Сплетения корней. Протискиваюсь сквозь заросли вслед за сталкером. Вслепую, фонари почему-то не включаем. А вот и выход слабым светом выделяется на фоне темноты туннеля.

Такой большой… Даже голова закружилась от невиданного доселе простора. Воздух какой-то другой: живой, подвижный. Ветер? Нет, наверное, чудится, я же в ОЗК. Что же люди наделали… Утратили такое… А затем… затем я поднял голову вверх и… потерял равновесие. Ноги подкосились… Влад подхватил менял, не дал упасть. Покров из густых клубящихся облаков то тут, то там был разорван, и в просветах виднелось небо с яркими точечками звезд. Так вот оно какое, бездонное, бесконечное небо. Глубокое сине-черное марево. Далекие светила манили к себе, обещали безмятежность и вечный, нерушимый покой. Что им людская суета, человечески склоки и дрязги?..

– Насмотришься еще. Давай скорее, нужно спешить.

Шепот друга несколько отрезвил. Мы стали продвигаться на полусогну тых, перебежками, постоянно виляя. Зачем? Не знаю, я просто верю Светлому, и все. Нашей целью был памятник по центру площади. Сквозь волны тьмы уже виднелась группа сталкеров. Кто сидя, кто лежа, парни разместились там, вокруг наваленной кучи дров, и, наведя автоматы, напряженно вглядывались вдаль, пытаясь уловить малейшее движение.

– Добрались-таки. – С этими словами громила сгреб нас в охапку.

– Горыныч, так ведь и ребра сломать можно! – возмутился Влад. – Все в порядке?

– Пока что. Ненормальное какое-то затишье. Выйдет нам эта затея боком… Ты уверен? Мужик он, конечно, был хороший, но это форменное безрассудство. На открытом пространстве…

– Все же уже решили? Чего ты опять начинаешь?

– Ладно… Игнат, ты как? Держишься? Вот, возьми. Подожжешь и бросишь на ветки. Предадим Петра Михайловича огню.

Только сейчас заметил. На самом верху, завернутое в относител ьно белую простыню, лежало тело отца. Комок подступил к горлу. Я не смог ничего ответить, лишь кивнул.

– Близко только не подходи. Ну, с Богом.

Влад подставил свою зажигалку. Приняв факел из рук Горыныча, я мгновение помедлил, а затем поднес навершие к желтому язычку. Он осторожно лизнул тряпку и вспыхнул, принимая предложенное в дар. Размахнувшись, изо всех сил бросил факел на сложенные ветки. Огненный вихрь тут же взметнулся вверх. Рев пламени и треск дров нарушили тишину. Жар прокатилась по телу, заставляя отступить на пару шагов. Погребальный костер полыхнул, принимая отца в свои объятия. Такой теплый свет! Я смотрел, как огонь тянется к небосводу, как взлетают к звездам яркие искры. Я плакал, и все же очистительное пламя прижигало кровоточащие раны души. Этот столб огня стал мостом в поднебесье, в тот рай, которого человечество лишилось еще до того, как изуродовало землю. Ввысь… улететь бы туда, высоко-высоко…

Черна я тень заслонила небо и скрылась. Одна, другая – они то здесь, то там проглядывались сквозь дымку облаков. Сверху раздался возмущенный клекот.

– Ну вот, а так все хорошо начиналось… – пробормотал кто-то. – Парни, отступаем к Театру.

– Все планы насмарку! И зачем их только составляют?.. – съязвил Светлый.

Раздалась очередь. Разрывая воздух, оружие без жалости выплевывало раскаленную сталь. Сострадание – удел людей, и то в нашем мире оно присуще далеко не всем.

Влад схватил меня за руку и потащил за собой. Отходили организованно, слаженно работали автоматчики, прикрывая основную группу, никто не замешкался ни на минуту. Вот отряд уже под прикрытием колонн, а вот и двери. Добрались бегом на одном дыхании, без проблем и потерь, захлопнув за собой массивные створки.

– Эй, пацаны? А возвращаться как будем? Да зажгите уже кто-нибудь свет! Дышать темно!

– Известно , как, – проворчал Горыныч. – На танке.

Ребята не унывали, для них это было обычное дело. Послышался шорох, ругательства по поводу того, что не видно ни зги, хоть глаза коли. Наконец защелкали фонари, достали дозиметры. Фон, вроде, был более-менее нормальный. Хотели отдышаться, сняв противогазы, но в нос ударил такой тошнотворный приторно-сладкий запах вперемешку с гнилью, что кого-то вырвало. Маски поспешно натянули обратно.

– Это что за вонь?

– Не боись, я думаю, скоро все разъяснится вне зависимости от того, хотим мы или нет.

Стоя на относительно чистой площадке у входа, парни, пытаясь понять, что может ждать впереди, согласованно, как один, обшаривая яркими лучами пространство вокруг. Пол, стены, потолок – все подвергалось тщательному осмотру. Чем же больно это здание? Отчего оно умерло для людей? Белая сетчатая шаль укрывала то, до чего мог дотянуться взор, подобно снежным сугробам по обе сторо ны от дороги, она прижималась к углам и тянулась к своду, оставляя посередине чистую полосу.

– Паутина? – послышалось сбоку. Сталкер пытался сдержать свое волнение, но голос все равно предательски подрагивал. – Неужто логово арахнидов? Плохи тогда наши дела…

– Не дрейфь раньше времени. Вроде не похоже, – пробормотал другой, продвинувшись дальше вглубь и присев у странного покрова. – Смотрите, оно ведь совсем тонкое. Да и плетение какое-то хаотичное, сетка не такая, как у пауков, более плотная, непрозрачная, через нее и не видно почти ничего. Какая добыча в такое сунется? Вообще это больше похоже на пух. Подозрительное образование, – поднося нож и намереваясь разрезать нити, рассуждал еще один. – Помните, кто постарше, плесень такая раньше была… ну, тогда, в другой жизни… – нож легко разрезал необычную ткань. Одно движение, и белоснежная материя расползлась на метр в стороны.

– Эй! Да под ней шевелится что-то! – резко вык рикнул он же мгновением позже. Неловко сел, опрокинувшись назад, и попытался отползти подальше на руках, помогая судорожными движениями ног.