Алёна Половнева - Хюльдра

«Надо выяснить адреса приличных магазинов» - подумала Алиса мимоходом. Ей не хотелось везти сестре и племяннику такие плохо сделанные безделушки. Тем более, что Анфиса не переносила всё, из чего нельзя было извлечь хоть какую-нибудь пользу.

Алиса вновь вернулась в Васину студию и с удивлением обнаружила хозяина квартиры, лежащего лицом вниз на диване. Рядом с диваном стоял стакан и почти пустая бутылка шотландского скотча. Алиса кинула взгляд на барную стойку, за которой утром самозабвенно поглощала булочки и в смятении хлопнула себя по лбу. Она совсем забыла, что, уходя, положила на мраморную столешницу альбом с пятью первыми годами жизни маленького Васеньки.

«Черт! Черт! Черт!» - выругалась Алиса про себя и бросила взгляд сначала на неподвижно лежащего брата, а потом снова на альбом. Он был открыт на одной из самой удачных фотографий: маленький Вася, весь в песке, прижимает к себе пластмассовый грузовичок и хмурится в камеру. Морщинка между его бровей была точь-в-точь такая же, как у Васи-старшего.

- Расскажи мне всё, - потребовал Заваркин с дивана. Его голос звучал надтреснуто, и Алиса с ужасом уловила в нем нотки боли и тоски.

- Я в порядке, - уверил ее Василий, вставая с дивана. Действительно, пьяным он не выглядел.

Василий поймал ее осторожный взгляд, брошенный на бутылку, и рассмеялся.

- Это давно открытая бутылка, - пояснил он, - я каждый вечер отпиваю по одному стаканчику. А на диване я лежал так…

Он судорожно сглотнул и отвел взгляд.

- Я не ожидал, что он такой…

- Реальный? – подсказала Алиса.

- И это тоже, - Вася с силой потер бритую голову, словно от этого могли найтись правильные слова, - такой… Он совсем, как я.

Алиса молчала. Пока Вася выставлял на стол бутылку чего-то непонятного и стаканы, доставал из холодильника всякую снедь, усаживался на высокий барный табурет, она наблюдала за ним. Он был ошеломлен.

- У меня есть сын, - Василий поднял глаза на младшую сестру. В его широко раскрытых серых глазах плескался ужас. Тот ужас, с которым не в силах совладать мальчишка, которому рассказали, что под его кроватью и правда живет монстр.

- Да, - подтвердила она, усаживаясь напротив него и мягко накрывая его широкую ладонь с мозолями и вечно припухшими костяшками своей белой ручонкой. Он переплел свои пальцы с ее, будто ища успокоения.

- Мой сын, - сказал Вася.

Заваркины просидели молча несколько минут.

- Расскажи мне все! – потребовал Вася и отпустил Алисину руку. Он разлил алкоголь по бокалам и подтолкнул выпивку сестре. – Я хочу знать всё! Какой он? Что его интересует? Всё! Вплоть до того, как он спит? Ему не снятся страшные сны?

Василий закусил губу, словно последнее волновало его больше всего. Алиса вспомнила, что долгое время его самого мучили кошмары: он просыпался среди ночи от собственного крика, мокрый от пота, и только Анфисе удавалось его успокоить.

- Я здесь, я рядом, - шептала она, - я жива. Со мной все в порядке.

Когда он, измученный, засыпал, она сторожила его сон до утра.

- Он крепко спит, - уверила Алиса с мягкой улыбкой, - не боится монстров. Однажды, когда ему в детском саду рассказала про бабая, он наотрез отказался ночевать один и залез в Аськину постель. На следующий день она, естественно, не сомкнув глаз, откуда притащила классный меч! Легкий, безумно красивый, с деревянной резной ручкой. Я бы такой на собственную свадьбу взяла вместо букета! Чтоб в толпу подружек кинуть, разумеется… Васька схватил его и принялся им тут же размахивать, но Ася его остановила, сказав, что это волшебный меч, побеждающий монстров. И сказала, что если кто-то попробует напугать его и еще как-то одолеть, то Васька должен отрубить ему голову безо всякой пощады.

- А он что? – спросил Вася с улыбкой, отхлебнув из стакана и поморщившись.

- Спросил, что случится, если он не справится, - рассмеялась Алиса, - но его мудрая мать сказала, что он большой, сильный и смелый, и справиться с любым монстром ему не составит никакого труда. Хотя мать-то мудрая, но я уверена, что едва заслышав шорох из сыновьей спальни, она тут же примчится и как ниндзя покрошит агрессора в винегрет.

- Он знает обо мне?

- Да, - ответила Алиса, - он знает, что ты существуешь, что ты жив. Он знает, что тебе пришлось уехать по делам очень далеко и что об этом никому нельзя рассказывать. Вася Заваркин-младший - очень смышленый мальчик. И у него есть твоя фотография.

Вася улыбнулся и посмотрел на Алису, будто не решаясь спросить еще что-то, не менее важное. Та, поняв, что сейчас предстоят, схватила стакан с алкоголем и осторожно понюхала. Запах ей не понравился, и она смешно сморщила нос.

- Она хорошая мать? – наконец решился Заваркин.

- Лучшая, - уверила его Алиса и, решившись, сделала большой глоток, - о, Господи, что это?

Она закашлялась, и из ее глаз брызнули слезы.

- Аквавит. Норвежский самогон из картошки, - с улыбкой объяснил Вася. Он взял кружку, набрал воды из-под крана и сунул Алисе под нос. – Пей. Пей, здесь можно пить воду прямо из крана.

Алиса послушно отхлебнула. Потом еще и еще. Аквавит не был уж особенно жгучим, просто ей нужно было выиграть время, чтобы собраться с духом и сообщить ему то, что должна сообщить.

- Я не хочу его видеть, - безапелляционным тоном заявила Анфиса, провожая Алису в аэропорт, - я не против его встреч с сыном, напротив, я всецело «за». Но сама я видеть его не хочу. Я буду очень тебе благодарна, если организацию их встреч ты возьмешь на себя. Удачного полета.

С этими словами она крепко обняла сестру, чмокнула ее в щеку и удалилась, не оглядываясь, не дав Алисе уточнить один очень важный момент. Ася не хочет видеть Васю, потому что боится расчувствоваться и раскиснуть или потому что ненавидит его за несвоевременный побег?

Глядя на высокую и грациозную сестру, чья фигура еще маячила у самого выхода, Алиса поняла, что лоскуты ее порванного надвое мира еще очень и очень далеко друг от друга.

Глава вторая. 2010 год. Надо было все рассказать!

Косой солнечный луч упал на шелковую наволочку и игриво пощекотал правую ноздрю Нины Смоленской. Она чихнула и проснулась.

- Еще так рано, - простонала она и перевернулась на другой бок.

Просыпаться ранним утром для Нины было настоящей каторгой, и когда утром не было тренировок или репетиций, то она с удовольствием пользовалась моментом и валялась в постели до обеда.

Нина открыла один глаз и удостоверилась в том, что тело ее не обмануло: в постели она была одна. Павел так и не пришел.

- Черт! – выругалась она, приподнимаясь на локте и снова падая на подушку без сил, - я даже легла вчера вовремя, а все равно встать не могу!

Нина знала, что весь следующий час проведет в безуспешных попытках покинуть свое царское ложе, убранное тончайшим шелком цвета шампанского.