МЭГ КЭБОТ - КОГДА СВЕРКНУЛА МОЛНИЯ

Когда они увидели всех репортеров, то начали психологическую атаку, только не такую, какая была у мамы. Полицейские сказали им возвращаться обратно на телевидение, и следующее, что они сделали, так это принесли всё своё необычное оборудование, защитное снаряжение и дымовые шашки и привели натасканных на наркотики служебных собак. Когда они вынесли все это, то, казалось, были намерены использовать их на журналистах.

Должна сказать, я была впечатлена. Мы с Майком наблюдали за всем происходившим из моего слухового окна. Майк даже побежал искать мое имя в Интернете и сказал, что уже на двухстах семидесяти сайтах упоминалось имя Джессика Мастриани. Пока ещё никто не прилепил мое лицо на обнаженное тело девушки из Плейбоя, но Майк сказал, что это только вопрос времени.

Затем начал звонить телефон.

Первые несколько звонков были от журналистов, стоящих снаружи, использовавших свои мобильные телефоны. Они просили меня выйти и сделать заявление, только одно. Тогда они обещали отстать. Мой папа повесил трубку.

Затем кто-то, кто не являлся журналистом, начал звонить и просить, если я не занята, помочь им найти пропавшего родственника, ребенка, мужа, отца. Сначала мой отец по-доброму сказал им, что я не просто так вижу картину пропавшего без вести. Потом они начали говорить, что пришлют или по факсу или по электронной почте фотографию. Некоторые из них сказали, что приедут через несколько часов. И тогда папа отключил телефон.

Я стала знаменитостью. Или заключенной в собственном доме. Как вам будет угодно. И я всё ещё не поговорила с Рут, но очень этого хотела. Но так как мне не удастся выйти на улицу или позвонить ей, моим единственным способом был ICQ с компьютера Майкла. Он сжалился надо мной, так что, несмотря на мое замечание о Клэр Липманн, разрешил мне. Рут, однако, было не слишком приятно со мной общаться.

РУТ: Какого ЧЕРТА, ты ничего не рассказала мне?

Я: Послушай, Рут, я никому ничего не сказала, ладно? Это было слишком стремно.

РУТ: Мне казалось, что я твоя лучшая подруга.

Я: Ты и есть моя лучшая подруга.

РУТ: А я могу поспорить, что ты все рассказала Робу Уилкинсу.

Я: Клянусь, я не говорила.

РУТ: О, точно. Ты не говорила парню, с которым замутила, что ты экстрасенс. Я, правда, верю.

Я: Во-первых, я не замутила с Робом Уилкинсом. Во-вторых, ты действительно думаешь, что я хотела, чтобы кто-то узнал об этом? Это же совершенно безумно. Ты знаешь, что я хотела держать всё в тайне.

РУТ: То, что ты мне не рассказала, очень не круто. Знаешь, ученики в школе подходили ко мне и спрашивали, знала ли я, и я делала вид, что была в курсе. Ты худшая лучшая подруга, которая у меня когда-либо была.

Я: Я — единственная лучшая подруга, которая у тебя когда-либо была. И ты не имеешь права сердиться, так как ты во всем виновата, потому что заставила меня идти пешком в эту дурацкую грозу.

РУТ: Что ты сделаешь с вознаграждением? Знаешь, я могла бы пустить их на новую стереосистему для Кабриолета. А Скип просил сказать, что он хочет новую игру «Tomb Raider».

Я: Передай Скипу, что я не куплю ему ничего, пока он не извинится за тот случай с запуском ракеты с моей куклой Барби.

РУТ: Видишь ли, я не понимаю, как любой из нас завтра попадет в школу. Улица полностью заблокирована. Это похоже на сцену из фильма «Красный рассвет».

Сказать по правде, Рут была права. Из-за полицейских, формировавших защитный щит перед моим домом, все наши дороги заблокировали, словно наступали русские или что-то подобное. Никто не мог пройти по нашей улице без предъявления удостоверения, доказывающего, что они тут живут. Например, если Роб решит проехать на своем мотоцикле — не то, чтобы он хотел, но давайте скажем, что он не там свернет или что-то такое, — то не сможет. Полицейские не позволят ему.

Я старалась не волноваться по этому поводу. Я вышла из ICQ, заверив Рут, что, хотя я и не сказала ей, я так же не сказала никому другому, что, казалось, несколько успокоило ее, особенно после того, как я сказала ей, что, если она хочет, то может сказать всем, что ей уже было известно — меня, конечно, это не волнует. Это сделало её очень счастливой, и я полагаю, после того как она перестала переписываться со мной, она начала болтать с Маффи и Баффи и всеми этими жалкими популярными детьми, чью дружбу она так усердно хранила, по причинам, которых я никогда не в состоянии понять

Я достала флейту и немного прорепетировала, но по правде, я не вложила душу. Не потому, что думала об экстрасенсорных способностях. Умоляю. Это имело бы смысл.

Нет, несмотря на мою решимость не думать, мои мысли продолжали потихоньку возвращается к Робу. Задавался ли он вопросом, где я, когда не пришла на задержание после уроков в тот день? Пытался ли дозвониться, чтобы узнать это, но не смог, так как папа отключил телефон? Он должен был видеть газеты, не так ли? Я имею в виду, вы могли бы подумать, что теперь, когда он знал, что я одарена Богом, он, возможно, захочет поговорить со мной, не так ли?

Можно подумать, что так. Но я так не думаю. Потому что, даже если бы я прислушалась, то никогда бы не услышала мурлыканье его мотоцикла. И я не думаю, что это потому, что полицейские не пропустили его через блокаду. Я думаю, что он даже не пытался.

Безответная любовь. Что не так с парнями, а?

Проснувшись на следующее утро, я размышляла по поводу Роба, который не должен сидеть в тюрьме, если проведет время в моей компании. Но я немного оживилась, когда вспомнила, что не должна рыскать вокруг в поисках таксофона, чтобы позвонить по телефону 1-800-ГДЕ-ТЫ. Черт, я могла бы просто позвонить им из собственного дома. Поэтому я встала, подключила телефон, и набрала номер.

Розмари не ответила, поэтому я попросила соединить с ней. Леди, которая подошла, сказала:

— Это Джесс?

И я ответила:

— Да, я

Она сказала:

— Сейчас переключу.

Только вместо переключения на Розмари, она соединила меня с тупоголовым начальником, Ларри, с которым я разговаривала накануне. Он начал:

— Джессика! Очень рад вас слышать. Огромное спасибо за звонок. Сегодня у вас есть адреса для нас? Боюсь, что нас вчера отключили...

— Да, отключили, Ларри, — сказала я, — спасибо за звонок федералам. А теперь соедините меня с Розмари, или я повешу трубку.

Ларри, казалось, опешил.

— Ну, Джесс, — сказал он, — мы не хотели вас расстраивать. Только, вы должны понять, когда мы получаем звонок, как ваш, мы обязаны расследовать...

— Ларри, — сказала я. — Я прекрасно понимаю. А теперь, соедините меня с Розмари.

Ларри сделал возмущенный вздох, но, в конце концов, перевел меня на Розмари. Голос у нее был очень расстроенным.

— О, Джесс, — сказала она, — мне очень жаль, дорогая. Хотела бы я предупредить тебя хоть как-то. Но ты же знаешь, звонки прослеживаются...