Craig Lightfoot - o f2be50149fb33788

воздушного акробата. И если кто сыкло, так это Геша, поскольку

он один из них.

Со мной же все в порядке,поскольку после всего ,что мне выпало

в первом рейсе кто нибудь другой бежал бы, причитая, от порта и

кораблей в даль светлую. А потом только при одном виде и запахе

рыбы поспешал бы поблевать в теплый мамин унитаз.

Однако вернемся к нашим норманам. Гоблины впоследствии

оказались нормальными норвежскими дылдами ,по мне так даже

слишком дружелюбными и общительными для потомков варягов.

Тогда же впечатления добродушия они не производили.Норвежцы

в свою очередь таких устрашающих трюков с ножами от русских

явно не ожидали. Стрелять естественно тоже никто не собирался.

Когда планируют пострелять, не выскакивают с двух сторон друг

против друга - не идиоты же они.

Норги, бравые вояки, мгновенно перехватили свои американские

железки(по моему это были М16 А2) в обе руки параллельно

палубе, прикрывая грудь и подбородок, при этом все как по

команде выставили вперед правую ногу(хотя слегка в разнобой,не

то что наши.) - диспозиция для рукопашного боя с отказавшим или

разряженным оружием. В общем все как учили их в их варяжской

учебке , дабы не посрамить славных предков - звероподобных

дядек в рогатых шлемах.

В общем все могло кончиться плохо, поскольку не ведали эти

сопливые викинги, как способны жонглировать ножами наши

морячки, в полете разделывающие здоровенную рыбину, одним

20

движением делая точный разрез брюшины, одновременно, начисто

удаляя требуху.

"Вурьфур фан , луйтнант ?" - рявкнул командирским рыком, все

еще стоящий у фальшборта краснолицый великан. Тут же пред

ним возник,отделившись от противоположной группы десантников

, вояка в таком же пятнистом комбезе ,что и его товарищи.

Отличался он тем, что был по цыгански усат, наголову ниже их и

еще как минимум вдвое старше . Из знаков различия имел он на

синем кашемировом берете щеголеватую эмблему в виде

золотистого якоря с норвежской короной в красном эмалевом поле.

Такие же были и у других бойцов , но попроще - из

штампованного металла. Его же цацка походила на стильную

дамскую брошь. У всех береты по уставному были заправлены под

левые наплечные шлейки, и лейтенант, ( как стало уже ясно)

метнувшись к командиру, успел ловко присобачить его на башку

поверх пятнистого в темных разводах камуфляжа подшлемника.

Начальник с лицом не предвещающим приятности, резко

взмахнул рукой в черной элегантной перчатке ,предлагая

подчиненному уединиться неподалеку, - в простенке между

траловой лебедкой и надстройкой, со штурманской рубкой. По

всей видимости у старших норвежских офицеров было не принято

устраивать младшим командирам разносы и прочие "Эль

скандаль" при подчиненных, и уж тем более при посторонних.

Бойцы в ярко - оранжевых спасжилетах , поверх пятнистых

непромокаемых комбезов ,человек по семь с каждого борта,

получили от лейтенанта отмашку - "отбой" . Все отошли назад и

немного расслабились. Наши ,почуяв ,что " кина не будет,"

попрятали "орудия труда и обороны" в ножны. Мне почему - то

пришло в голову , что сочетание тщательного камуфляжа с таким

кричащим демаскирующим пятном ,как спасжилет ,мягко говоря -

несколько странно.

Из - за лебедки тем временем раздавалось злобное шипение

старшего и придушенное бухтенье младшего командира: " Най ,

майор .Йа майор. Деклагерь , майор." И в конце громко и четко:

"Йа, орлогс-кэйптен !"

21

4. Приключения моряка Паганеля. часть I - " Тайна полярного

острова." глава 4." Под медвежьим крылом."

Не по норвежски темноволосый и невысокий лейтенант ,жестом

без слов, дал команду своим бойцам . Те так же,как и появились,

мгновенно исчезли с нашей палубы . Мы кинулись к бортам.

Одному нашему моряку даже повезло получить в нос чем-то

весомым. Он потом клялся, что успел разглядеть предмет. Это

была поддернутая снизу абордажная кошка на прочном тросике

,который вскользь задел его по руке . Кошка и трос были покрыты

черной резиной ,что и спасло нос нашего друга от большого

ущерба . Мы же успели увидеть , удаляющиеся плоскодонные

катера по одному от каждого борта . Двигались они почти

бесшумно - с низким, ровным гудением.

"Устиныч ,поднимись." - позвал старпом из штурманской рубки.

Боцман недоуменно пожал плечами и направился к адресату. "Чего

с рыбой то делать?" "Жалко, пропадает добро!" - тоскливо

толковали матросы. " Слышь, Паганель, ты бы сходил ,студент, в

рубку. Пусть хоть старпом скажет, что делать."

Старпом Кондратьевич был вполне свой мужик. Сам из

старинной , поморской фамилии, прошел он путь от матроса до

старшего штурмана ,однако князя из себя не строил , поскольку не

из грязи произошел. Поморы - народ свободный ,с чувством

собственного достоинства, не испорченный веками крепостного

рабства. Но,сейчас не об этом.

Поднявшись по трапу, я подошел к входу в штурманскую рубку.

И тут я услышал нечто. На борту нагло свистели и не где - нибудь ,

а в святая святых - на капитанском мостике. Причем свист был

мастерски виртуозным. Поясню,что свист на бортах парусных

кораблей Флота российского, еще со времен его отца-основателя

22

Петра Великого, был занятием строго регламентированным. По

приказу старшего офицера ,в штиль, старший боцман высвистывал

специальным ,чаще серебряным свистком попутный ветер.

Бездумное же насвистывание ,могущее вызвать нежеланный и

опасный шторм - строжайше каралось.

Я шагнул через комингс - высокий порог штурманской рубки.

Посреди рубки, наклонив голову (чтобы не зашибиться о

бронзовые переговорные трубки и прочие выступы

падволока(потолка) торчала линкольновская фигура краснолицего

майора. " Прифьет, как дала?" - поинтересовался норвежец ,

покончив с художественным свистом. Я замялся с ответом,

несколько офигев от столь пристального интереса к моей

гипотетической интимной жизни. Не дождавшись моей реакции

майор поманил меня указательным пальцем, изящной не по

телосложению руки.

Я с определенной опаской приблизился. Норвежец стоял

напротив донного эхолота . В темноте рубки работающий прибор

освещал наши лица зеленовато - фосфорическим светом.

Размеренное пикание посылаемого на дно моря эхо - сигнала

,ранее казавшееся мне уютно - убаюкивающим, теперь более всего

напоминало мне ритмы сердечной деятельности в

послеоперационной палате. Я покосился на своего визави . В

темном плаще-накидке, в мистическом полумраке затемненной

рубки, он почему-то напомнил мне незабвенного литературного