Александр Виктория - Волк. Рождение

- Не туго?

- А?

Моя подружка снова в тайм-ауте. Ладно. Пора жратьки. Хватаю её за руку и вытаскиваю в гостиную, где горит камин и стоит богато накрытый стол. Матушка сидит на стуле с высокой спинкой, и мне видна лишь макушка, с густыми волосами пшеничного цвета. Всё-таки она у меня невероятная красавица... Стоп!!! А где положенное покрывало?!! Видно, та же самая мысль бьёт в голову и Мауре, потому что молодая женщина делает такие глаза, что, кажется, будто они сейчас выскочат из орбит. К тому же у неё тоже голова не покрыта, и это меня, откровенно говоря, радует, потому что её роскошные, цвета осенней ночи волосы свободно распущены ниже... Ну, в общем вам по пояс будет...

- Явились, наконец?

Матушка оборачивается, высовываясь из-за спинки стула в половину оборота, и я выпускаю руку Мауры из своей, впрочем, та не делает ни малейших попыток удрать обратно в спальню, потому что... Потому что... Мама поднимается, подходит к девчонке и ведёт её к столу, усаживает на стул рядом с собой, поворачивается ко мне:

- Ты чего застыл? Давай, а то всё остынет...

- Ага...

Сглатываю ком, вдруг возникший в горле. Сажусь на своё место. Уф... Кажется пришёл в себя...

- Ма... Тебе не кажется...

- Что? Сам вчера спрашивал, что мне ещё понравилось в твоём альбоме. Ну и...

Она показывает пальцем на себя... Да, уж... Любая фотомодель обзавидуется такой фигурке и удавится от зависти! Идеальное лицо, обрамлённое густыми вьющимися от природы волосами, высокая крепкая грудь, не потерявшая своей формы двух чаш, видная в глубоком вырезе лёгкого топика, светлого тёплого цвета неба, обнажающего крепкий животик и тонкую талию без всяких следов жира или растяжек. Длинные, стройные ноги с полными тугими бёдрами, которые показывает мини юбка в обтяжку. Не хватает лишь тончайших чулок или колготок, но где их тут взять?! Но в это время!!! Такой наряд!!! На даме!!! Это уже не непристойность! Это... Матушка улыбается:

- Ты чего, Атти? Или непривычно? Решилась, наконец, одеть и показаться. Ты то меня поймёшь...

Естественно! Так одевались молодые девчонки, которых я видел в свой последний отпуск перед вылетом. Впрочем, матушка выглядит их ровесницей, а Маура... Кажется она сейчас рассыпется на стуле золой от стыда.... Естественно. Лёгкий, короткий халатик. Едва доходящий до середины бёдер, вырез, обнажающий половину бюста... Впрочем, на Аруанн юбка ещё короче.

- Мам... Ты потрясающе выглядишь!

Она вздыхает:

- Жаль, что я никому не могу показаться в этом кроме вас...

- Жаль. Не спорю. Но может... И удастся.

Матушка вскидывает на меня глаза, а я показываю незаметно на потолок. Она догадывается, расцветает своей волшебной улыбкой. Затем спохватывается:

- Давайте есть.

И тянется большой ложкой, которой накладывают еду, к котелкам и горшкам, нагружая всякие вкусности в тарелку, затем ставит её перед Маурой:

- Давай, девочка. Тебе надо прийти в себя после голодовки и болезни. И ты, Атти, не сиди столбом. Поухаживай за Маурой...

Та несмело тянется своей ложкой к горе еды в тарелке, испуганно шепчет:

- Я столько не съем...

- Съешь. Куда ты денешься? Лопай, давай.

Такое простонародное выражение из уст целой графини вновь вводит девушку в ступор, и матушка отвешивает ей лёгкий подзатыльник.

- Шевелись, малышка.

Девчонка спохватывается. Начинает работать челюстями... Вскоре замечаю, что её глаза осоловели. Всё же она слаба, так что придётся её пока держать при себе, пока баронесса не придёт в себя. Молча едим, наконец, тарелки пустеют, я разливаю дамам настои. Кому натту, больной - липовый цвет с мёдом, себе тоже натты. Матушка снимает крышку с блюда, полного свежих ароматных плюшек, густо посыпанных мелким сахаром. Маура несмело пробует, ахает, уплетает за обе щёки. Я откидываюсь на мягкую спинку удобного стула, удовлетворённо улыбаюсь - считай, что дома побывал. В Империи... Даже мои дамы одеты так, как одеваются на Руси... Словно я где-нибудь в стилизованном под древность ресторане или домике для отдыха... Уф... Наелись... Напились... Угу. Вон и матушка косится. Всё-таки она у меня молодец! Эх, кому то повезёт...

- Наелась, малышка?

Это я обращаюсь к Мауре. Та словно очнулась:

- Граф дель Парда, потрудитесь объяснить мне, что вы делаете? И вообще, где я, что со мной?

Не успеваю открыть рот, как отвечает матушка. И то верно - две женщины друг друга всегда поймут, тем более, когда доса Аруанн в таком неслыханно смелом наряде... Тут даже в борделях одеваются куда скромнее. Понятно, почему она выгнала всех слуг и заперла дверь... Улыбаюсь про себя...

- Это - замок Парда, девочка. Уж прости, что так тебя называю, но я гораздо старше тебя. Ты же ровесница Атти?

- Доса... Я родилась в год Зелёного Листа.

Матушка кивает:

- Да. Вы одногодки. Словом, Атти, когда приехал в Конти, нашёл тебя при смерти. Это, конечно, жутко благородно раздать все долги, а потом лечь и умереть с чистой совестью от голода. Но - глупо. Особенно, вешать свою смерть на моего сына...

- Я не собираюсь винить графа дель Парда ни в чём, доса!

- Скажите это людям.

Парирует мама, и я с благодарностью смотрю на неё. Всё же жизнь рядом со мной изменила её настолько...

- А кто бы узнал?!

Запальчиво выдыхает Маура, и получает ответ:

- Узнали, поверьте...

Короткая пауза. Мама вновь продолжает речь:

- В общем, Атти спас вас от неразумного в высшей степени поступка, и поскольку дать вам отправиться в Сады Высочайшего не входило в его планы никоим образом, а оставлять вас было невозможно, то забрал в Парда. Но вы, баронесса, ко всему, вдобавок умудрились серьёзно заболеть...

- Ма...

Тяну я.

- Маура тут не причём. Это я виноват. Стал её обмывать, а в комнате сквозняки... А она ослабла от голодовки...

- Вы мыли меня, граф?!!

...Кажется, сейчас в меня что-то полетит! Успеть бы увернуться...

- Скажем так, баронесса... Я просто увидел чуть больше, чем на прошлом Совете...

Маура замирает на месте, а матушка с любопытством смотрит на меня:

- Значит, это она была третьей? Мы с Керой и Аланой долго смеялись, вспоминая этот случай...

Киваю, а баронесса молчит, словно проглотила лягушку...

- Ты нигде не теряешься, Атти. Весь в папочку. Но давайте вернёмся к делу. Словом, Маура, уморить себя голодом было неверным решением с вашей стороны. И естественно, что мой оболтус пожалел вас, и привёз вчера, больную, пышущую жаром, к нам домой. Я со служанками пропарила вас в бане, напоила липовым цветом с мёдом, и, вижу, что лечение пошло вам на пользу. Вы уже самостоятельно двигаетесь, едите, и даже пытаетесь треснуть моего сына стоящим перед вами блюдом. Я права?

Маура отдёргивает руку от названного вслух предмета посуды, пытается свести халатик на груди. Но кивает, бросая злобный взгляд на меня. Ой, кажется, что-то будет... И верно, теперь она открывает рот: