Юрченко Борисович - Социология: Левиафан и дитя

Например, из истории можно почерпнуть много информации о Риме со дня его основания в 753 г. до н.э. и до его разрушения вандалами в 455 г. и официального конца Западной Империи при гунне Одоакере в 476 г. Но история не объяснит нам, почему эта могущественная империя (как и все другие до нее) бесследно исчезла, да так, что сам имперский (титульный) народ сгинул вместе с нею, а его язык стал мертвым. В современном мире можно найти многие порабощенные этой империей народы: греков, евреев, сирийцев, армян, германцев, бельгов, италийцев, даже кельтов и иберов (басков), но не сыскать ни одного римлянина. Почему в мире не осталось даже самого крохотного народа, который хотел бы говорить на латыни? Что погубило римский народ?

Итак, государство состоит из чиновников-бюрократов. Это следует понять раз и навсегда. Фраза «Я служу государству» всегда означает одно: Я служу бюрократии». Если же гражданин произносит фразу «Я служу народу», то это значит, что он либо служит себе и своей семье, либо он – лицемер, «оборотень в чиновничьем мундире», для которого «народ и партия едины». Тот, кто служит народу (если такое допустимо) не может быть заодно с его антагонистом – государством.

Определение. Государство есть иерархия власти.

Иерархия естественна и необходима. Общество без иерархии невозможно даже на уровне семьи как биологической и социальной единицы размножения, эволюции и прогресса. Вероятно, отсюда и родилась идея, что цивилизованность социума определяется степенью его организованности. Хаос – враг цивилизации. Когда Гегель говорил: « Государство есть воплощение нравственной идеи », – он имел ввиду именно это [9]. Социальная иерархия есть благо, поскольку она упорядочивает мир. Культурные ценности создаются в условиях порядка и преемственности. Следовательно, служить государству, т.е. служить иерархии чиновников – это нравственно. Будучи университетским профессором, Гегель охотно служил государству, на содержании которого находился.

Так что есть государство? Это – благо или зло?

Руссо видел в государстве общественный договор кооперированных собственников. Левиафан Гоббса призывается собственниками для борьбы с хаосом собственного эгоизма точно так же, как они до этого приручили собак, чтобы те охраняли их жилища и стада. Вопрос лишь в том: можно ли приручить чудовище? У него проявляются те же самые эгоистические признаки. Он сам формируется из класса собственников, а класс, как известно, «тоже выпить не дурак!». Ничто человеческое ему не чуждо. Говорить, что государство может быть бесчеловечно, - это глупость. У Левиафана всегда человеческое лицо.

Социолог М. Вебер, например, полагал, что государство невозможно определить по его исторической цели или по специфической функции кроме одной: узаконенного права на насилие. « Современное государство есть организованный по типу учреждения союз господства, который внутри определенной сферы добился успеха в монополизации легитимного физического насилия» [5] . А поскольку иерархия всегда создается под функцию, то единственной функцией, ради которой создано государство, есть насилие. На фоне гегелевского определения более позднее и весьма популярное среди социологов мнение Вебера показательно в том смысле как меняется интеллектуально-позитивистское отношение к государству. Отсюда недалеко до анархического признания всякого государства злом. Кропоткин, обозревая идеи социалистов и коммунистов заключал: «… государство раздавит личность и местную жизнь, завладеет всеми областями человеческой деятельности, принесет с собою войны и внутреннюю борьбу за обладание властью, поверхностные революции, лишь сменяющие тиранов, и как неизбежный конец – смерть » [10].

Прежде чем понять, почему иерархия власти есть зло, необходимо выяснить, обладает ли эта иерархия какими-нибудь неотъемлемыми от нее свойствами? По крайней мере, одно такое свойство мы сейчас и проясним. Очевидно, что основание пирамиды состоит из того самого общества, над которым выстраивается бюрократическая иерархия. Существует ли какая-либо зависимость между площадью основания и высотой пирамиды? Иначе говоря, как формируется бюрократия в зависимости от численности социума? Понятно, что, скажем, армии из 10 тысяч солдат для эффективного функционирования нужно больше командиров первого звена, чем для такой же 1-тысячной армии. Для этого первого звена также требуется большее число управленцев во втором звене. За 2 звеном следует 3 и т.д. Следовательно, высота пирамиды Н прямо пропорциональна площади ее основания S :

H = kS (1)

Здесь H – высота иерархии, измеряемая просто числом звеньев в ней. Логика подсказывает, что S соответственно должна измеряться численностью социума. Отсюда можно было бы просто перейти к территориальным владениям социума, т.е. интерпретировать S как географическую площадь, занятую социумом. Однако очевидно, что эта переменная устроена сложнее и зависит еще от плотности населения. Социум с высокой плотностью (скажем, в Европе) создает иную иерархия, чем социум с такой же численностью или такой же территорией, но при этом меньшей плотностью населения (в пустыне или тундре). В этом случае сам коэффициент k является индексом цивилизованности:

k = H/S (2)

Т.о. социальное содержимое S должно учитывать корреляции между численностью социума и его территориальным расселением. Современная статистика (2010 г.) показывает, что бюрократия в государствах сильно варьируется:

Таб.1

(http://www.profi-forex.org/novosti-rossii/entry1008060978.html)

Из таблицы нельзя сделать каких-либо выводов о прямой зависимости между численностью бюрократии Q и социума S . Лидерами «цивилизованности» оказываются огромный Китай и крохотная Латвия, тогда как экономически развитые социумы (Франция, Германия) минимально бюрократизированы, а сырьевая Россия вместе с технологическими США оказываются в середине списка. Данная статистика лишь говорит нам, что высота пирамиды Н и ее бюрократическое содержимое Q связаны опосредствованно через национальные и культурные особенности N :

Q = NH = kNS (3)

Пусть имеется социум с площадью S , который распадается на две равные части. Что произойдет с иерархией при сохраняющемся N ? В силу уравнения (1) пирамида распадется на две равные части, а высота H каждой сократится вдвое. Конечно, по каким-то субъективным факторам (из естественного эгоизма чиновников, которые не желают быть сокращенными) пирамиды могут сохранить прежнюю высоту, но это уже предмет другого исследования. Для нас значение имеет то, что пирамиды в естественных условиях станут меньше. Это вполне соответствует Постулату об оптимальном размере иерархии.