Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.

С трудом пробираясь между толпой справа и машинами на проезжей части слева, прошёл во двор монастыря, а там - сквозь строй бравых казаков - к дому, в котором расположен Отдел внешних церковных связей Русской Православной Церкви, который возглавляет митрополит Кирилл. На крыльце уже собрались пи­сатели: Ю. Беляев, Д. Жуков, В. Муссалитин, А. Печерский. Должен был прийти Ю. Поляков, но смерть Ельцина поменяла его планы.

Молодой монах проводил нас сперва в гардероб, а затем на второй этаж, в не­большой зал с иконой Господа Бога и большим складнем, на котором - слева и справа - по три изображения Патриарха Алексия. Овальный стол, стулья. Мы присели в ожидании митрополита. Телевизионщики установили камеру.

Явился митрополит Кирилл в обычном церковном одеянии. Поздоровался, присел к узкой части стола, так что оказался как раз посередине между нами. Его я вижу, знаю уже много лет, точнее, со Второго Всемирного Русского Народного Собора, который проходил здесь, в Москве, в начале декабря 1995 года. А за ме­сяц до этого умер митрополит Петербургский и Ладожский Иоанн.

Все мы - верующие и неверующие - скорбели об уходе из жизни одного из благороднейших, умнейших людей современности, прекрасного человека и ав­торитетного священника. Мне не довелось напрямую общаться и разговаривать с ним, но его речи, статьи, его глубокое понимание той беды, которая пришла с перестройкой в Россию, вызывали к нему уважение и даже почтение.

На Соборе среди других выступлений было и моё, и моему волнению не было предела. Но больше всего меня тронуло выступление митрополита Кирилла. Об­ращаясь, прежде всего, к писателям, он говорил об острой необходимости соз­дания в современной литературе положительного героя. Те бескультурье и по­шлость, которые ныне хлынули на страницы книг и журналов благодаря особо «продвинутым» авторам, самым негативным образом влияют на нашу жизнь, на наши идеалы, на саму суть человеческого бытия.

Здесь, в Актовом зале Свято-Данилова монастыря, где проходил Собор, мы сидели вместе с Глебом Горышиным. Я сказал:

- Вот кого я хотел бы видеть митрополитом в Санкт-Петербурге.

- Ты о чём? - Глеб Александрович сделал вид, что не понял.

- Надо поговорить с митрополитом Кириллом - может быть, это возможно?

- Не вмешивайся, они примут решение без тебя.

- В том-то и дело, - вздохнул я. - Но какое?

- Можешь попробовать. Поговори.

- Давай вместе?

- Нет, уволь. Ты - руководитель писательской организации, тебе проще.

- А ты - известный писатель, наверное, он тебя знает.

- Нет, спасибо, я здесь не для этого.

Помню с детства мамины слова: «Если тебе пришла какая-то мысль, не отвер­гай её, в особенности если она подталкивает тебя на какое-то действие, сначала разберись. Только трус либо человек нерешительный отвергает всё что ни придёт ему в голову». Конечно, она не такими «культурными» словами говорила мне это, но я помнил смысл её назидания и старался ему следовать всю свою жизнь.

Дождался перерыва, подошёл к сцене, с которой должен был спуститься ми­трополит Кирилл, и стал ждать. При этом я посматривал в зал - нет ли там Нико­лая Коняева или Бориса Алмазова, чтобы они присоединились ко мне. К сожале­нию, не видно.

И вот митрополит Кирилл сходит со сцены, и тут же его окружают «соборя­не» - каждому хочется что-то спросить, что-то сказать или просто поблагодарить за выступление. Я стою в некотором отдалении, он видит меня, понимает, что я хочу к нему обратиться, но не при всех. Завершив разговоры, сам подвинулся ко мне.

- Владыка Кирилл, - сказал я, когда мы оказались вдвоём. - Нас, петербужцев, постигло горе - ушёл из жизни митрополит Петербургский и Ладожский Иоанн.

- Да, все мы скорбим, - кивнул он.

- И здесь, на Соборе, я подумал о том, что заменить его могли бы вы. Я слу­шал ваше выступление и укреплялся в мысли, что именно вас мы приняли бы с чувством глубокого уважения. Мне даже показалось, что ваша речь - это речь ленинградца, питерца.

- Да, я родился и вырос в Ленинграде, - кивнул он. - Но что касается вашего предложения, могу только ответить, что на всё воля Божья.

- Да, так, но, может быть, и от нас, от людей, что-то зависит? Мы тоже способ­ны чем-то помочь, если чувствуем в этом необходимость.

Он опустил глаза:

- Даже не знаю, что посоветовать. Можете попробовать обратиться к Патриар­ху Алексию. Написать ему. Какое он примет решение, я не знаю.

Я поблагодарил его за совет и решил, что так и сделаю, как только вернусь в Петербург.

Вечером должны были состояться закрытие Собора и, по приглашению Па­триарха, трапеза в Свято-Даниловом монастыре. Я приехал в гостиницу, что­бы собрать свои вещи и взять их с собой - из монастыря сразу поеду на вокзал. И тут мне передали, что со мной ещё до трапезы хотел бы встретиться Валерий Г аничев. Я покинул гостиницу и поехал на Комсомольский проспект. Думалось всякое, прежде всего, о моём разговоре с владыкой Кириллом, - может быть, я, действительно превысил свои делегатские полномочия и забрался не на свою «территорию»? Успел даже подумать о правоте Горышина, который не согласил­ся поддержать моё обращение к владыке.

Но как только я вошёл в кабинет Ганичева, он встал мне навстречу, пожал руку и с некоторым даже удивлением сказал:

- Иван Иванович, это ведь очень серьёзное предложение, которое вы сделали митрополиту Кириллу.

У меня, что называется, отлегло. Но откуда Ганичев знает о нашем разговоре с митрополитом? Несомненно, от него самого. Г аничев - заместитель Предсе­дателя Всемирного Русского Народного Собора Патриарха Алексия, и владыка Кирилл не мог не сказать ему о нашем с ним разговоре.

- Сегодня вечером перед трапезой, - продолжал Г аничев, - я буду представ­лять Патриарху гостей нашего Собора. Вас попрошу подойти в самом конце, я и вас представлю и скажу, что вы хотите обратиться к нему лично. Вот и вы­скажете ваше предложение. Постарайтесь как можно короче, только самую суть.

Так и сделали. Когда к Патриарху подошёл последний из тех, кого представ­лял Ганичев, вслед за ним направился я и, после того как Ганичев назвал меня, сказал почти дословно то, что до этого говорил владыке Кириллу. И заметил, что Патриарх словно бы чуточку выпрямился и стал как будто выше и неприступнее. Взглянув мне в глаза острым, пронизывающим взглядом, строго произнёс:

- Спасибо за ваше предложение, большое спасибо. Будем думать.

Я отошёл с осознанием исполненного долга. И даже подумал, что Патриарх, при всей своей строгости и величии, может вполне просто принять такое решение. Сказал о разговоре с ним Ганичеву - тот чуть склонил голову к плечу и неуверен­но ответил:

- «Будем думать» - единственный в данном случае ответ. Ничего другого он и не мог сказать. Хотя, как я понимаю, надежды мало.