Дум Андрей - Гримерка Буратино

— А то. Ты только в шатёр попади.

— Зайду с полу-пике с нашей стороны, сброшу её, потом, если что, пойдёт не так, пройдусь бомбами по их пушкам. Потом полечу к баскам. Мы тренировались. Скажи начальству, что мой экипаж готов к вылету.

— Удачи, парни. Вернулся к таможне, и попал на Зворыкина.

— Слушай, майор, а чем ты занимался тут всю неделю?

— Э, искал слабые стороны в нашей обороне.

— И что нашёл?

— Он сам самая слабая сторона! Особливо в отдельно стоящем шатре князя Рустама, — потешался Свечин.

— Береги тыл! — вторил ему Никита. Зворыкин недоумевающе посмотрел на развесёлых подчинённых и промолчал. Макс принёс снимки.

— Они завтракать собираются.

— Давай звони своему двойнику, Борн. Пусть «доставит» главное блюдо. От нас гостеприимных. Позвонил. За подлётом бомбардировщика следили с плоской крыши таможни, где причудливо присутствовали старые телефонные аппараты на столах, и мобильники в руках офицеров-операторов. Никита, испросив разрешения, отправил разведку на «шишиге» поближе к лагерю неприятеля. Снимать взрыв поехали спецназовцы, на фоне неспешно встающего над горизонтом, справа от нас Солнца. Кю.

И прилетел гостеприимный аэроплан. Вацлав над таможней крыльями покачал, и шустренько попёр на лагерь. Затаив дыхание смотрели, как он заходит на лагерь неприятеля. Затем, БУМ. Бумкнуло прилично. Макс сразу же, предоставил раскадровку. Подлёт самолёта, полу-пике, отрыв бомбы, огненный блин закрыл весь лагерь. Картинка мира мигнула. А мы были поражены таким действием мощного боеприпаса.

— Грех, господа, мы допустили, — Зворыкин был удручён.

— А ля гер, ком а ля гер, господин генерал. Сами напросились. Стоп, господа. А где неприятель? Снимок в руках полковника показывал отсутствие в лагере чужеродных солдат. — Они исчезли, господа! Совсем исчезли! После этих слов Свечина, на крыше таможни, началось веселье. Сарафанное радио разнесло весть о большой нашей удаче по окопам. И казаки Мелехова, размещённые перед мостом, бросились в плясовую. Мы веселились, пока не прибежал взъерошенный спецназовец с «шишиги».

— Конница идёт к мосту! И снимок под нос Свечину.

— Ого, пи-пи-пи, тыщи две будет! Я бросился к «ЗИЛу». — Заводи!

— Мелехов, давай свои тачанки, — кричал с крыши Зворыкин. Тот не слышал. Мелехову я позвонил с мобильника Никиты.

— Григорий Пантелеевич, поставь свои тачанки вразброс, за окопами. Кавалерия на нас прёт! И залез в кузов ЗИЛа. Только «ЗИЛ» переехал мост, показалась знатная конница. Орки на волках. Я глаза даже протёр от увиденного в бинокль. Казаки Мелехова уже сыпанули назад в окопы. Мат-перемат, пошли команды сотников и взводных командиров. Тачанки разъехались по местам, куда им указывал сам Мелехов. Конница перешла в намёт.

— Мать честная, — Васечкин посмотрел на меня. Мелехов скомандовал приготовиться.

— Пли! Грохотание пулемётов. От «лая» сдвоенного пулемёта я оглох, и хлестал воду из фляжки второго номера. Увидел, как над лавой нового неприятеля вспухли разрывы шрапнели. Раз, другой, третий. И от кавалерии орков ничего не осталось. Они как мыльные пузыри лопались. Пулемётчики в «ЗИЛе» выдохнули. И опять команды. Конные полки пошли вперёд. На шестой версте увидели тучи безоружных вояк в синем. Казаки остановились. Я с «ЗИЛа», уже порядком растрясенный, с удивлением разглядывал бегущих к нам чужих бойцов.

— Чего это они? Ёклмнэ, они динозавров испугались! — в бинокль рассмотрел парочку тварей в полукилометре от броневика.

— Чёрт, чёрт, чёрт! Пока Васечкин отслеживал ти-рексов, вояки стали массово бросаться под ноги казачьим коням. Казаки не стреляли. А потом, чуть сами не побежали, когда рассмотрели врага страшнее. Помогли тачанки. Пулемётно-ружейным огнём перебили штук двести динозавров. Потом сделали перекличку по сотням. Двух казаков, какие-то мелкие твари покусали, а трое казаков пропало. Час масштабных поисков. Нашли пьяных, в небольшой рощице, всыпали горячих, и на этом военные действия на Восточном фронте завершились. Ополченцы занялись мародёркой. А преуспел в этом генерал Зогин. Его грузовик, набитый золотом, еле-еле доехал до Ростова. Никита вколол покусанным казакам лекарство от столбняка и противошоковое. Мне презентовали приличную саблю.

У Шарпа дела ещё интереснее были. Только к вечеру он добрался до Сан-Себастьяна. Поломался один грузовик. На грузовиках Шарп вёз десять пулемётов, патроны, гранаты, осветительные ракеты и камуфляжную сетку. Всё из Новой Праги. Один М1924 «Шварцлозе» майор смекнул установить на крышу грузовика, пока ремонтировали машину. Как оказалось не зря. Пожаловали два ти-рекса. Их расстреляли с расстояния, и поехали дальше, объезжая лесочки.

Капитан Кос провёл отбор добровольцев из всех желающих получить «клерон». Провёл по методике отбора гуркхов, и потом весь вечер крыл матом по-русски. Из 400-т стрелков 350-т были девушками.

— Шарп, мля, я тебе батальон амазонок заготовил. Пользуйся, мля! Пользоваться было некогда, нужно было рыть окопы, тренировать «бойчих», в общем, быть большим крикливым начальством. Шарп амазонок чуть «разбавил». Добавил парней — пятьдесят гранатомётчиков и тридцать пулемётчиков. До подхода корпуса неприятеля сделано было много, если, что продержались бы долго. А амазонки нервничали. 480 человек против 30000. Разведка в лице Рауля отслеживала передвижение неприятеля и рассмотрела, как тот выглядел.

— Смотри, майор: в синем — пехота. В жёлтом — конница. В коричневых куртках — пушкари, а в красном — офицеры и тоже кавалерия. И похожи лицами.

— Да я бы так не сказал. Шарп, в бинокль, разглядывал утренний лагерь врага. — Волосы, носы и глаза у них разные. Шарпу отзвонили и сказали, что бомбардировщик уже летит.

— Ждём, дамочки, — и придвинул поближе СВД.

— Где же этот бомбер? Они ж лагерь уже свернули! — амазонок сидящих в окопах, трясло. Неприятельские полки стали разворачивалась, как для боя. До синей пехоты уже было метров семьсот. И прилетел самолёт. Бомбу, Вацлав, сбросил на авось, как потом сам же и сказал. Она упала между красной конницей и коричневыми пушкарями. БУМ. Конные и пушкари с пушками исчезли. Конники в жёлтых куртках бросились наутёк. Пехота, поднялась с земли, потопталась на месте, потом арестовала своих командиров и, побросав оружие, пошла, сдаваться в плен амазонкам. Шарп ещё этому посодействовал. «Ссадил» троицу особенно воинственных офицеров из СВД. Стрелял и приговаривал: «И тебя вылечат. И тебя. И тебя». Амазонки радостно хлопали после каждого удачного выстрела.

— Не стрелять, они сдаются! И так вот стал национальным героем. На следующий день амазонки, разглядев «нежданных гостей» накормили их, помыли, и спать уложили. Многие возле себя. Шарп веселился, священники бранились. Потом отцы девушек взяли их «за хобот», и посыпались свадьбы. Бывшая пехота с радостью смирилась с таким вот разгромом. В плен попало больше двадцати тысяч крепких синеглазых парней. Больше сотни молодых семей потом переехало в окрестности Новой Праги. Макс с помощью спутников отследил жёлтых конных.