Дум Андрей - Гримерка Буратино

В ДК я катастрофически опаздывал; ещё не туда свернул, там — одностороннее движение; светофоры эти, обоз поселенцев на пути. Чух-пых. И — приехал. «Вона как».

На порожках ДК стояла толпа представительниц слабого пола со свёрнутыми транспарантами. Забыв фуражку в машине, стал пробиваться через этот «цветник». Мода-то — вчеравиденная, дамочки — всевозможные. Селянки, мещанки в шляпках, аристократки с зонтиками. Четвёрка разбитных девиц, дождавшись меня, стреляя лупилками, распахнули блузки и тряхнули сиськами перед моим носом. «Свят-свят. И группа FEMEN тута»? — ужаснулся. «Эва как их пре». «Радикальный эксгибиционизм» мазнул меня сосками и остался позади. Это я ужиком заскользил, под задорно-издевательский смех фемин. «Вот тебе и борьба против сексдомогательств» — ужасался дальше. И чуть не наскочил на мужичка с плакатом: «Бирегите прероду — ммать вашу». «И этого пре».

— Мужчинка, вы ошибки-то исправьте, — уловил обращение к мэну от толстушки с цветочным венком на голове. Голоском таким и зовущим и отталкивающим одновременно. Мужик отмахнулся, я пробился к двери. «И чё им надо? В смысле, что у них на плакатах написано? А там должно меня уже и не ждут-с».

Фойе ДК химиков встретило прохладой и похожестью интерьера нашего РДК. Слева было шубохранилище, справа — непонятный кабинет. «Вроде не опоздал». Из глубин дворца, вместо тишины, доносился гул голосов. Пошагал вперёд и заметил блондинистую барышню, которая из лейки поливала какой-то фикус. «Вау. Наука и мини-юбка!» Сердце тренькнуло, девушка, увидев меня, лейку отставила и зацокала походкой манекенщицы к хлипкому столику ресепшен. Пани была в белой блузке, тёмной юбке и туфельках на высоком каблуке. «И где они нашли такую длинноногую»? Девушка в это время дошагала до стола, присела, блеснув белыми трусиками, когда закидывала ногу на ногу и отдалась работе. «Тэкс. Уже, хе-хе, сдается». Пригладил пятернёй волосы, поздоровался и учтиво кивнул. В ответ — хлоп-хлоп длиннющими ресницами блондинки и взгляд из разряда предупредительный, а потом сразу — контрольный. Назвал себя и углядел ФИО блонды на бейджике — Жанна Эдмондовна де Эппле, секретарь. «Где-где нашли, да в Париже и нашли» — про себя сделал вывод. Мадмуазель меня записала, выдала бейджик и выпросила визитку. А потом, вместо пятка минут приватной беседы с панночкой, пришагал жандарм. Хмуро козырнул и забрал кобуру с пистолетом. И остался у столика. «Млять».

Пришлось идти дальше. По стрелочкам на полу. Путеводная нить довела до «предбанника» залы симпозиума. Там были группки из приглашённых и техперсонал, который, скоречко, устанавливал столы-стулья передвижного пункта общепита. Потолкался в группах среди прессы, капиталистов и научной братии. Заметил, что маститые журналисты обзавелись видеооператорами. И — визитки туда, визитки сюда, бла-бла-бла за погоды-с, «мы вас ждём-с, любезный господин майор» и другая нонсенсы ожидания. Звякнул сигнал призывающий зайти в залу. Зашёл и занял отведённое место — восьмой ряд, первое место. Осмотрелся. «Это ещё что такое»? Сцена, украшенная как к съезду партии «Единая Россия», имела совсем другое название конференции — «Наука и магия». А у меня в методичке было записано — «Достижения НТР в Донском краю». Поделился с соседом непонятками по теме. В зале зашумели, в президиуме занервничали. Рабочий сцены выкатил интерактивную доску, два других что-то поподсоединяли и председатель произнёс:

— Господа, мы начинаем. Господа, — после заминки, продолжил председательствующий, — нам пришлось, в свете изменений по текущему моменту, переменить тему нашего симпозиума. В зале — шум. — Вы поймете, почему… попозже. Слово представляется доктору Аэ Гуну. Хлопки из зала, и к микрофону трибуны подошёл невысокий врач из расы накнан. Я приготовился поспать, но не получилось.

— Здравствуйте, коллеги. Я с большой радостью хочу поделиться с вами нашим вчерашним открытием. Оно, господа, имеет колоссальное значение для всех нас. — Доктор, не тяните, — из зала. — Коллеги, мы раскрыли миг перехода нашего разума и тела на эту планету. «Ого, и дока пре». — Господа, мы взяли десять добровольцев, — проговорил ол Аэ, вытащил микрофон из гнезда и пошёл с ним к доске. — У доктора носимый голо-процессор на руке, — заявил сосед. Присмотрелся, и точно, какие-то прожилки голубого цвета пробивались сквозь ткань лёгкого пиджака. А ол док дойдя до доски, после трёх пассов, предъявил залу десять письменных, заверенных нотариусом, разрешений на проведения опытов с использованием директивного гипноза. — Юрист, мля, прикрыл тылы, — от соседа. Ол Аэ продолжил:

— Смотрите, господа, что мы предприняли. А сделали накнаны, и это было отражено на экране, вот что. Добровольцев, усыпив, довели вопросами до «Точки У»; момента копирования мозга и тела индивида на объект — планета Х, где-то в Галактике. Сосед хмыкал. Десять раз показывали заставку проигрывателя Windows Media, со зрительным образом — «Алхимия». И арготизмами от кого-то чудовищно могущественного; ол Аэ, этого даже не упомянул: «Переезд мозгов» и «Тело предоставлено корпорацией DoGulag Ltd» (девять раз) и разок — «PoslяGulag Ltd». — Фигасе, — от соседушки. И в зале, после показа последней послойной томозаписи мозга, стало тихо-тихо. — Господа, мы имеем дело с необъяснимыми предметами ненаучного происхождения. Ибо в начальные дни нашего здесь пребывания, активно использовались лекарства седативной группы, гипноз и магию воздействия на состояние материи. Материалы имеются. Соседи и я кивнули этому утверждению. «За ночь навезли чернозёма, и здания подвигали». И в тишине ол доктор зачитал, что вся научная братия «должна искать и находить неопровержимые улики сущности бытия и сосуществования науки и магии». «Закруглился ол», — подумал.

— Выдал пипеткой новину, а за здоровьем приходите сами и денежки приносите, — злобно от соседа. А зал проводил ола накнана растрёпанными аплодисментами.

Следующим «первый на селе» пригласил мастера сталелитейного цеха завода «Аксай» Кряжистого Ивана Михайловича. Передо мною поднялся названный камрад, плотного телосложения, в куцем пиджачке, и пошагал к микрофону. Вслед за ним двинулась гора из коридора. Детинушка был ещё больше, чем мастер Михалыч. Типа подмастерья, молодой беловолосый тяж, тащил звякнувшие железки в… авоське. — Сыскал тару, баклан, — шепнул сосед. Михалыч, годков так пятидесяти отроду, взгромоздился на трибуну. Уверенно плеснул в стакан воды. «Э, да он — пьющий. Мастер наливания» — позавидовал. Мастер оказался мастаком hot шуток. И зашёл опоздавший. «И где я его видел?»

— Господа, э, господа, — Кряжистый замялся под взорами сидящих. «Ха, он же привык по-простому: эту хрень на ту хрень, а ту херь принеси сюда. Бегом». — Господа, изрекать словеса я не умею складно. Но, надоть, — подтвердил мою догадку дядя Ваня. — Судари, я уж сорок лет варю железо. Как начал с шешнадцати годков, кода мине батя привёл на завод, и варганю вот до сих пор; и еще могу токарем, инструментальщиком и исчо слесарить научили. Умелец я на все руки на заводе. Оказия с премией там какие, или ещё чего… Магарыч и все дела. Даа. А вчерась, мне директор и инженер и заявляют, ехай, Михалыч, без тебя никак. Сюда значит. Ты, грит, наша надёжа и опора. Я грю, што дашь? А мне бы день простоять, да ночь продержаться… Дам выходной, грит, и премию… — дядя вещал без бумажки, «растекаясь по древу», хотя застывший Эверестом, подручный и тянул ему листок с заготовленной речью. — Вот, а сталь, у меня рука лёгкая, глаз — алмаз и все дела, получается аху… кх-кхе, — чуть не проговорил словечко Михалыч. Зал заржал. — Ох, извиняйте, господа; я грю, сталь у меня выходить зашибись, — дядька почти исправился. — А, да. Стёпа, а где моя речуга от инженера? — стребовал пропажу виртуоз словечек и забрал мятую бумажку. — А, Стёпа, на неё уже глаз положил, коричневый, — насмешливый голос из зала. Гы-гы-гы. — От жеж у него какая какава, — обмолвился Михалыч. Ха-ха-ха. — Стёпа, почему тут джирное пятно? — от Михалыча. — Там не читай, — от бронзового Стёпы. «Там не играй. И. Поезд мчи-и-и-тся в чистом по-о-о-ле», — вспомнилось. А от дядя Вани, в полный голос: — Волк позорный. Млять. Бац. Звяк. Стоявший под правой рукой докладчика стакан от удара кулаком по трибуне от разозлённого мастера, подпрыгнул и опрокинулся. — Ууу, — от мастера. Зал лёг. Дальше вокруг трибуны летали члены президиума, успокаивали мастера; Стёпа затирал носовым платком воду и оправдывался. Его бас попадал в зону действия микрофона и мы услышали: