Александр Иванин - Живые в эпоху мёртвых. Дилогия

БТР выскочил впереди из узкого переулка метров за пятьдесят от Валерки. Его заметили. БТР резко остановился, клюнув бронированной мордой вперёд, а потом развернулся почти на месте и рванул ему на встречу. Из верхних люков начали выскакивать бойцы. БТР на ходу сильно встряхивало, когда он сталкивался со, стоящими на дороге, машинами. Бойцы открыли огонь из автоматов прямо на ходу. Валерка упал ничком на дорогу. Он уже не мог бежать, и подняться он тоже не мог.

Дальше для него все происходило как в тумане. Его обдало клубами солярного выхлопа. Сильные руки подхватили его и подняли раненного мальчика на боевую машину. С него содрали заляпанный грязью и кровью спортивный костюм и закутали в армейский бушлат. Сквозь затянутое пеленой сознание он слышал голоса:

- Да хрен его знает, укушенный он или нет. Вон как изодран весь. Даже не понять...

- Сам рискуешь. Ведь не.....

- Нет. Ничего не говорил. Будем...

Голоса людей пропадали в грохоте выстрелов, торчащего из башенки, КПВТ. Похоже, что военные прямо сейчас решали Валеркину судьбу. Пахнущие кислым, руки в перчатках без пальцев сжали его нижнюю челюсть. Сильная рука потряхивала его.

- Слышь! Малец! Ты живой? Скажи что-нибудь.

Валерка понимал, что нужно что-нибудь сказать, в противном случае может случиться что-то ужасное. Но голос совершенно пропал. Горящие легкие пытались хоть как-то наполнить его организм кислородом. Он задыхался.

- Дышит ведь, - сказал чей-то низкий голос. - А может агония у него?

Слово агония было знакомым, но сейчас смысл слова ускользал из его сознания. Валерка все пытался что-то сказать, ну хоть что-нибудь. Он собрался с силами и выдавил из себя непонятное:

- Зай.

- Чего, чего он сказал?

- Зай какой-то.

- Нехера гадать. И так людей не осталось. Одевай этому зайцу намордник и лапы спеленай. Приедем, а там пусть доктора разбираются. Жалко мальчонку.

Валерку через люк опустили в нутро боевой машины. На голову ему одели какой-то шлем с решетчатым забралом, а руки и ноги завязали скотчем. Бушлат пропах мужским потом, соляркой и гарью, но в нем было тепло и уютно, а главное - безопасно. Валерка потерял сознание. Он не чувствовал, как ему внутри трясущейся машины моют ноги водой из бутылок, поливают раны из пластмассовых пузырьков шипящей жидкостью и накладывают повязки.

Он пришел в себя, только когда ему прямо к носу поднесли отрытую ампулу с нашатырным спиртом. Резкий вонючий запах вырвал его из забытья.

- Ну, миленький, давай просыпайся. Вот и славненько.

Перед Валеркой склонилась медицинская сестра с добрым лицом. Голос у нее был приятный, как музыка. Валерка попытался ей сказать в ответ, что он не засыпал и вообще с ним все в порядке. Но тут его тело прострелила сильная боль, он заорал.

- Молоток, парень! Орет, значит, выкарабкается, - послышался мужской голос. - Крепись боец, теперь мы тебя точно вытащим и на ноги поставим, хочешь ты этого или нет.

Валерка попытался опять что-то сказать, но только противно пискнул. Его предательски подвели голосовые связки.

- Ирочка, не давайте ему провалиться. Держите его как хотите. Где млять ледокаин? А трисоль где? Куда вы толстого тащите? Вы чего, дармоеды, еще одного покойничка хотите? Противошоковое дайте. Девочка моя, кто тебя так шить учил? У красавицы этой рубец как аратские горы будет, если заживет. Так в вашей анатомичке трупы зашивают. Того со сломанным позвоночником к ликвидации готовьте, у него уже агония началась. Просрали, дурачье. Виктор Васильевич ...бните вашей симпатичной дуре промеж ушей. Она сейчас преждевременные роды у брюнетки вызовет....

Потом Валерка снова поплыл. Его вернул в реальность острый приступ боли.

- Прости, малыш. Нельзя тебе спать. Держись, ведь ты же мужичек.

- Я завел его, завел. Сердце бьется, давление растет! - послышался радостный молодой голос. - А вы говорите возраст большой. Хоть и старый, а за жизнь смотрите, как цепляется.

Голоса и шум вокруг Валерки слились в полнейшую какофонию. Валерка старался не разбирать слова. Так было спокойнее. Слышались и выстрелы, и грохот, и топот бегущих ног, и стоны, и громкие человеческие крики, а потом опять голоса, крики и стоны.

Валерка стал приходить в себя, когда его вынесли из операционной в палату. Носилки плавно покачивались, и от этого кружилась голова. Его уложили на кровать в комнате с большими окнами. Вокруг на кроватях, столах и большим кожаном диване лежали дети. Между ними ходили две женщины, а на подоконнике сидел долговязый парень с пистолетом в руках. Рядом с ним лежал автомат. Впрочем, женщины тоже были с оружием. Как только его принесли, одна из женщин взяла, лежащий у него в изголовье, листок бумаги, быстро пробежала его глазами и сказала своей напарнице:

- Жанночка. Мальчику физраствор с аскорбинкой и глюкозой поставьте.

На край Валеркиной кровати присела миловидная молодая женщина.

- Так значить зайчик тебя зовут.

Валерка попытался возразить ей, что он уже не маленький, и зайчиком никак быть не может и не хочет. Но вместо слов у него из горла вырвался только сиплые хрипы.

- Ты не говори. Только кивай головой или качай, если нет. Договорились?

Валерка кивнул.

- Ты, наверное, сильно и много кричал?

Валерка кивнул. Вообще-то он хотел добавить, что он не плакса, и кричал он в тот момент, когда сражался с чудовищами, но благоразумно решил отложить объяснения на потом.

- Бедняжка.

Валерка нахмурился. Ему не понравилось, что его жалеют. Еще дура эта сюсюкаться с ним будет.

- Да не ерепенься ты. Тут сейчас у большей части все одно и тоже. Говорить ты не можешь, поэтому тебя назвали, как пришлось. У нас тут Кинотеатр есть и Зонтик, и еще девочка Зоопарк. Их так назвали по месту, где их нашли или по иным обстоятельствам. Ты хоть говорить пытаешься, а они вообще как в другой мир провалились. Знаешь, как страшно на них смотреть? Вот что! Я тебе сейчас гоголь-моголь сделаю. Мама готовила такой?

Валера отрицательно помотал головой.

- Вот и попробуешь. Горло побереги. Утром уже говорить сможешь. А теперь потерпи маленько.

Миловидная женщина по имени Жанна. Встала с постели и начала пристраивать капельницу на штангу у изголовья Валеркиной кровати.

* * *

Шум внутри БТРа заглушал все окружающие звуки. Старик опять ехал к замертвяченой Москве. Инцидент с шерстяными оставил в его душе неприятный след. Вокруг люди сотнями тысяч гибнут. А тут из-за каких-то побрякушек троих человек у него на глазах убили. Нельзя так. Он, с содроганием, вспоминал крики наглого в кабинете у Иваницкого. Во что люди стали превращаться? Что их ждет? Все друг другу врагами станут? Опять племя на племя с дубинами ходить начнем? Старик вспомнил книжку про первобытного мальчика, которую он читал своему маленькому сыну перед сном много лет назад. Та история ему не понравилась своей жестокостью. Невеселые мысли всю дорогу роились в стариковской голове. Уснуть у него так и не получилось.