Александр Иванин - Живые в эпоху мёртвых. Дилогия

Суть происходящего сейчас можно вкратце описать следующим образом. Администрация Прогресса делала очень выгодное предложение лошадиномордому педиатру. Администрация была готова взять в придачу к педиатру ее мужа цветочного предпринимателя и ее дочь - подростка слишком неформального вида с ярко оранжевыми волосами, которая даже сейчас была в косухе, лиловых гриндерсах и клетчатых рваных штанах. Две другие семьи, которые ехали вместе с семьей лошадиномордой дамы, для администрации были, мягко говоря, совсем не нужны.

Процедура расставания старых друзей выглядела весьма драматично. У поэтессы тряслись руки, губы и голос:

- Жанночка, ну как же так. Мы же договаривались ехать и устраиваться только вместе и больше никак. Ведь ты вспомни, сколько твоему Игорю помогал Валентин, как от рейдеров его спасал. А сколько Женя вам добра сделал?

Кобылистая Жанночка стояла, потупив голову и нервно кусая губы. Старик буквально кожей чувствовал, как ее ломает изнутри противоборство товарищеского долга и инстинкта самосохранения. Жанна, не смотря на не идеальную внешность и угрюмый нрав, была человеком добрым и в чем-то даже самоотверженным.

- Жанна Аркадьевна. У колонны нет возможности вас ждать. Решайтесь сейчас, - говорил лысый. - Я с пониманием отнесусь к любому вашему выбору. Но, поймите, моя дорогая, вокруг и так катится все под откос. Нам еще до первого урожая дожить нужно. У нас сейчас продуктовая норма практически на границе человеческих потребностей. Я не думаю, что будет еще такой шанс. Там не просто военная часть, там целая крепость. И склады с мобилизационным резервом и стратегическим запасом они еще на прошлой неделе под себя взяли.

Дипломат подошел к детскому врачу со спины и аккуратно взял ее ладонями за плечи.

- Жанна, езжай, конечно. Может и для нас там место найдется. Только ты не теряйся, - сказал он ровным красивым голосом.

Поэтесса посмотрела на него с отчаянным непониманием глазами полными слез.

- Так надо, - сказал дипломат.

Жанна неуклюже повернула к нему голову на длинной крепкой шее и тихо сказала:

- Валя, я всегда считала тебя настоящим мужчиной. Я обязательно постараюсь вам помочь.

Она нежно обняла маленькую пухленькую поэтессу и поцеловала ее прямо в макушку, уткнувшись губами в короткие кудряшки светлых волос. Жанну за плечи обняла вторая женщина. Наверное, это была жена дипломата. Дед почему-то считал, что жены дипломатов - это длинноногие манекенщицы в дорогих деловых костюмах. А сейчас он видел через окно обычную русскую бабу с широким задом и крепкими плечами. Разве что вместо цветастого платка или косынки на голове дипломатши была смешная вязаная шапочка с тесемками, заканчивающимися инфантильными помпончиками.

Жанна отстранилась от них и сказала:

- Я обязательно что-нибудь придумаю.

Она развернулась несколько резче, чем предполагал момент, и первой вышла из вестибюля. Дипломат снял с нее груз долга и ответственности, но собственная совесть тяжким гнетом давила на врача. Это было видно по опущенным плечам и сутулой спине.

Травматолог с семьей и цветочный бизнесмен с неформальной дочерью торопливо зашагали вслед за ней.

- Никогда не обещай, Жанна, того, что не в твоей власти, - задумчиво сказал дипломат.

- Валя, разве это правильно? - по-прежнему дрожащим голосом спросила у него поэтесса, подразумевая отъезд своей подруги.

- Не знаю, Машенька. Будущее покажет, - все тем же ровным красивым голосом ответил он.

Тоненькое щенячье скуление отвлекло Старика от картинки за окном. Во сне стонал и плакал Артем. Это было вообще удивительно. Старик наклонился к мальчику и потрогал его щек. Лицо Артема пылало как раскаленная печка, жар ощущался даже через одежду мальчика, он был весь мокрый, как мышонок. Старик заохал, только этого не хватало. Мгновенно проснулась Зоя и Валерка, а братья Артема по-прежнему дрыхли богатырским сном.

В общем, вместо завтрака они попали в бокс для больных на самый верхний этаж. В качестве больничной палаты выступал крохотный гостиничный номер. Старик даже заулыбался когда зашел туда. В небольшой комнатушке стояли три двухъярусные кровати, так остро напомнившие об их больничной жизни в эвакопункте. Но в это раз чулан был побольше и вместо больничных уток был полноценный санузел с унитазом и душевой кабиной. Даже вода была. Местные умельцы на крыше гостевого дома приладили устройство для прогрева воды солнечными лучами.

Старик наблюдал чрез окно, как в просторном, наспех огороженном досками, дворе сначала раздают карточки на питание, а потом кормят людей, накладывая из больших алюминиевых общепитовских баков, исходящую паром молочную кашу. Запах кипяченого молока восхитительными клубами поднимался вверх и просто сводил с ума.

После завтрака снова началась ранжирование и сортировка прибывших. Забрали вояк и милиционеров. Их построили вдоль длинного забора и объявили о том, что они не просто призваны, а обласканы великим доверием администрации посёлка и обязаны честный ратным служением не щадя живота своего оправдать столь ценный дар. Они все без исключения начинали служить в должности рядовых. После суровой стажировки в течение трех месяцев им временно давалась новое звание и должность - по заслугам так сказать, а после шести месяцев испытательного срока, они зачислялись в гарнизон или службу внутренней охраны поселка.

Уже после завтрака появился горластый дядька, который выкрикивал фамилии и специальности отдельных прибывших. Оказались востребованными прибывшие, обладающие рабочими специальностями, прежде всего интересовали те, кто был связан с ремонтом грузовой и сельскохозяйственной техники и электрики с энергетиками. Потом настала очередь строителей и аграриев - агрономов, механизаторов, ветеринаров и просто тех, кто работал на земле.

Правило минимального суточного карантина было такой же фикцией, как и равенство прибывших. Рекрутеры горели желанием немедленно увести своих новых подопечных на место их новой работы и жительства.

Старик наблюдал, как случилась настоящая словестная баталия между человеком в офицерском кителе старого образца и вислоусым дядьком. Первый басил, что-то про нехватку людей, критическую ситуацию, стратегическую опасность и политическую близорукость вислоусого. Вислоусый говорил о биологической угрозе, эпидемиях и массовой гибели поселян. Через некоторое время к офицеру присоединился седой человек в черной форме и пышнотелая дама, в такой же форме, но в юбке вместо брюк. Втроем они морально запинали вислоусого и он сдался.

Вояк с ментами прогнали через слишком быструю медицинскую комиссию и выдворили вон. Отобранных людей рабочих специальностей отсадили за отдельный стол. Они в приподнятом настроении переговаривались и поглядывали на менее удачливых вновь прибывших. Те наоборот сидели тихо и растерянно, с напряжением ожидая своей очереди на медосмотр.