User - o bdf4013bc3250c39

- Ну, я не знаю, не хотела тебя раздраконивать, думала, может, тебе на работу

завтра…

- На работу? – от радости, что все складывается как надо, взвизгнул

Добряков. – Да нет, на работу мне не надо!.. Ну, то есть, завтра еще не надо.

- Так что же, выходит?..

- Выходит, моя хорошая, еще как выходит! Все очень замечательно выходит, я

тебе скажу! – Он вскочил с табурета, кинулся к ней, поднял ее за подмышки, 221

поставил перед собой и крепко, взасос поцеловал. Она ответила с тихим

стоном, потом запрокинула голову и томно прошептала:

- Что ты делаешь? Ты хочешь еще?

Добряков опешил, поняв, что повернул ситуацию немного не в ту сторону, и

поспешил поправить дело.

- Это никуда не денется, успеем! А ты вот что… Ты, того, не сгоняешь в

магазин? А то у меня пенс… тьфу ты, зарплата еще дня через два.

Через два дня, как он только что вспомнил, он действительно должен был

получать пенсию. Но попробуй-ка проживи эти проклятые два дня! Так что

такая вот нечаянная гостья пришлась сейчас как раз кстати. Пару денечков

можно из нее пососать. Пенсия, конечно, тоже не безразмерна. Даже при

скромном питьевом аппетите Добрякову хватало ее недели на полторы. Ну

ничего, после этого обязательно что-нибудь придумается, как придумывалось

всегда, на протяжении вот уже бог знает скольких лет.

- Схожу, конечно, - кивнула Тоня и снова лучисто улыбнулась ему. – Ты меня

любишь? Ну хоть немного?

- Люблю, люблю, - зачастил Добряков, потом спохватился, боясь быть

уличенным в лицемерии, и сказал как можно теплее: - Ты замечательная

женщина! Такие на вес золота! Я человек военный, лирики не люблю и

говорю то, что думаю и чувствую. Так вот, таких, как ты, я еще не встречал.

- Да ладно тебе! – запунцовела она и засуетилась, засобиралась, на ходу

выспрашивая: - В тот большой магазин идти или где-нибудь поближе есть?

- Да нет, как назло, поближе-то водку не продают. Ты ведь водки хочешь

купить?

- Ну да, что деньги на квас переводить?

222

- Правильно рассуждаешь! Так вот, водку продают только в магазине. Ее у

нас запретили по киоскам продавать.

- А у нас, - махнула она рукой, - в каждой палатке дадут. Чуть добавишь – и

дадут.

Добряков подумал, что и здесь наверняка царят такие же порядки, но дальше

говорить на эту тему не хотелось, и, обняв Тоню на пороге, он еще раз

поцеловал ее:

- Звони в домофон. Знаешь, что такое? С кнопками такая штучка у

подъезда…

- Да знаю, что ж ты так. У нас тоже такие.

- Ну вот. Набираешь номер квартиры, я отсюда открываю.

Он выпустил ее из квартиры и закрыл дверь.

Жизнь налаживалась. Несмотря на перипетии с Зиной, денек в целом

выдался ничего себе. Скоро она вернется, и все будет веселее, гораздо

веселее. А теперь только чуточку подождать, совсем немного подождать.

Он снова закурил и посмотрел на мобильный телефон, который положил

утром на подоконник. Сделал глубокую затяжку и снова покосился на

телефон. Взял и начал искать нужный контакт.

«Зачем я это делаю? Выгнала ведь…» - мелькнула мысль, но палец уже

нажимал на кнопку вызова. Послышались долгие гудки. Он почувствовал, как

стучит сердце. Один гудок, другой, третий… Томительное тянулось время.

Телефон прогудел лишь несколько раз, а ему показалось, что он прождал

целую вечность.

«Ну ответь же, ответь! - мысленно взмолился он. – Все брошу, прибегу, как

распоследний шелудивый пес!.. Эту подругу прогоню, к тебе одной

примчусь…»

223

Телефон прогудел еще несколько раз, потом автоответчик женским голосом

сообщил о том, что абонент в настоящее время не отвечает, и посоветовал

перезвонить позже.

«За что же ты так со мной? – грустно подумал Добряков и сбросил вызов. –

Ведь позже… ты понимаешь… позже может быть поздно! Позже может

вообще ничего больше не быть».

Терзаясь, он вспомнил недавнее утро, когда Зина такая соблазнительная в

шелковом халате с длинными кистями, одной фразой, одним едва заметным

движением ресниц заставила его забыть обо всем на свете. Да, понимал он, в

то утро древняя пословица явно дала осечку, не сработала, и что это было за

наслаждение!

Он подумал о Тоне и понял, что с ней сегодня такого, конечно же, не было, как было позавчера с Зиной, да и впервые за много-много лет. Внешне вес

вроде прошло замечательно: и Тоня вела себя как надо, неравнодушно, и

реагировала адекватно, и сам он тоже получил, что хотел. Но… права все-

таки старая пословица, убийственно холодна в своей непререкаемой правоте.

Не было сегодня того огня, той страсти, того праздника, что был тогда. Не

было красивого халата с длинными кистями…

Сигарета в его руке догорела до фильтра, обожгла пальцы. Он раздраженно

посмотрел на окурок – тонкий столбик пепла подобрался к самому ногтю,

зажелтил несрезанные заусенцы. Добряков бросил окурок в пепельницу,

потянулся за новой сигаретой и заметил, что в пачке она была последней.

«Тьфу ты, забыл ей сказать про сигареты-то! – подосадовал он. – Догадается, нет?» Прикурил и глубоко затянулся.

«Да нет, баба она хорошая, - думал он о Тоне. – Может, и стоит к ней

присмотреться? Пусть даже поживет какое-то время у меня, не жалко. Опять

же два источника денег – это лучше, чем один…»

224

Он тут же автоматически прикинул, что совместных денег с Тоней, вполне

вероятно, им хватит на более длительное время. Другое дело, что она пока

нигде не работает, но это временное, не с пустыми же карманами приехала, раз угощает незнакомых алкашей пивом.

«Но где же она, моя посланка?» - нервно подумал он: полчаса назад

заявившая о себе менжа была уже тут как тут, а от этой навязчивой гостьи, не

откупиться никакими правдами и неправдами.

Опять, в который раз, в закромах его сознания мелькнула мысль о том, что

вполне даже возможно победить эту самозванку. И выход применительно к

нынешнему его состоянию мог быть таким: выпить сто граммов из

принесенной Тоней бутылки, принять снотворное, уснуть. Если проснешься

ночью – выпить еще пятьдесят граммов и снова на боковую. А к утру

достаточно будет тридцати граммов, холодного душа и крепкого кофе, и от

менжи останется одно только досадное воспоминание. Он понимал это умом

и в то же время чувствовал, что не сможет пересилить себя, не в состоянии

просто так, одним волевым усилием отказаться от содержимого красивой

прозрачной бутылки, которую вот-вот принесет его нечаянная и так кстати

подвернувшаяся гостья. Он посмотрел на пустую бутылку «Столичной»,

недавно распитую ими, и нетерпеливо облизнулся.

«Нет, с трезвением придется обождать», - твердо решил он для себя, и сразу