User - o bdf4013bc3250c39

- Подожди минутку, сейчас сброшу!

Она быстро прошла в спальню, взяла кошелек и вынула оттуда две

пятитысячных купюры. Вернулась на кухню, в ящике стола нашла пустой

флакончик от витаминов, сунула туда деньги, завернула пробку и подошла к

окну. Рюмин стоял и смотрел, неловко задрав загипсованную голову.

- Держи, - она бросила флакончик. – Тут даже больше, чем обещала. Спасибо

тебе.

Он поднял флакончик, отвинтил крышку и корявыми пальцами долго

вытаскивал оттуда купюры. Вытащил, развернул, заметно удивился и, словно

не веря глазам, поднял бумажки вверх, к солнцу.

- И тепе спасипо, - Рюмин удоволенно закивал головой, аккуратно свернул

деньги и спрятал в нагрудный карман рубашки.

- Мы с тобой в расчете? – спросила Зина, осторожно оглядываясь на дверь.

- Та, фполне! – он махнул рукой и пошел по тротуарчику – видимо, к пивной

палатке.

Зина вздохнула облегченно, закрыла окно и опустилась на стул. Только

сейчас она почувствовала, как смертельно устала за все это время. Она

327

услышала, как в ванной перестала шуметь вода. Значит, он помылся и сейчас

вернется. Надо встать. Но встать сил не было.

Когда Добряков вошел на кухню свежий, с влажными, уложенными на

ровный пробор волосами, она устало сказала ему, виновато улыбаясь:

- Что-то с ногами опять. Ты не мог бы сам что-нибудь взять в холодильнике и

порезать? Извини.

- Конечно, не беспокойся, - от всей его недавней растерянности и

оброшенности и следа не осталось. Он бодро, деловито нарезал колбасы,

сыра, вымыл персики, поставил тарелки на стол.

- Чайник включить?

Она только кивнула, улыбаясь.

Они сидели за столом, и Добряков рассказывал о своем разговоре с Анной

Кирилловной.

- Теперь, говорит, можете ко мне не являться. Советую, мол, вам впредь вести

себя осмотрительно… Чудеса какие-то! Надо будет перед ним извиниться,

может, и дать ему что-нибудь… Но только что это его подвинуло-то на такое, а? – не умолкал Добряков, жадно, с аппетитом запихивая в рот бутерброд.

- Ну… не знаю. Может, решил, что и сам был не прав, - Зина старалась уйти

от этого разговора. - Ты извиниться-то, конечно, можешь, но я тебе не

советую.

- Это почему? – с набитым ртом уставился на нее Добряков.

- Да кто его знает, возомнит еще о себе чего-нибудь.

- А как вести себя с ним посоветуешь, когда встретимся?

328

- Да никак. Кивни слегка, и все. Стань ему совсем чужим. Делай вид, что не

прощаешь ему такую обиду, - Зина совсем запуталась в аргументах,

понимала, что несет вздор, но не могла остановиться. – Ни о чем спрашивать

его не надо, ни о чем, понял? Даже и слушать его надо, Начнет что говорить –

отходи… А то мало ли что опять тебе в голову взбредет…

- Да, ты права, видимо, - активно пережевывал Добряков.

Зина была как на взводе: ничего не ела, только курила непрестанно сигарету

за сигаретой.

- Ну что, может, отметим такое событие? – спросил Добряков, протягивая

руку к пачке сигарет.

- Ты думаешь? – неуверенно спросила Зина.

- А чего? Все позади. Никакой адвокат больше не нужен, - он запнулся и

поспешно поправился: - Только вот жалко денег, что ты ему заплатила…

- Да бог с ними! – отмахнулась Зина. – Считай все равно с пользой заплатила, раз так все обернулось.

- Богу, что ли, выходит, заплатила? – осклабился Добряков.

- А хоть и ему, главное – помог.

- Ну-ну, - кивнул Добряков и глубоко затянулся.

- А что, ты, наверно, прав, - сказала Зина, - после напряжения всех этих

последних дней, точно, будет в самый раз расслабиться. Сгоняешь, что ли? -

Она и сама чувствовала, что вот-вот не выдержит, сорвется, что надо

побыстрее залить эту гнетущую тяжесть в груди, по крайней мере, хоть на

некоторое время остаться одной, чтобы не разрыдаться на глазах у него.

329

- Да об чем разговор! – поднялся Добряков. – Весь день впереди!

Зина поднялась тоже, взяла кошелек и протянула ему тысячную бумажку.

- Ого! – округлил тот глаза. – На все, что ли?

- А чего мелочиться-то? Праздник все-таки у нас.

- Ну раз так, то я мигом! – Он обулся, взял со стола в прихожей измятый

пакет, скомкал его и сунул в карман. – А закусить у нас еще что-нибудь

осталось?

-Осталось, осталось, - Зина, едва сдерживаясь, легонько подталкивала его к

дверям. – Ну, можешь взять полбатона сервелата.

- Так… тогда… - замялся он.

- Щас добавлю! – на грани срыва вскрикнула она, но он ничего не понял.

Она принесла еще пятисотку и в этот раз уже увереннее вытолкала его на

площадку. Потом закрыла дверь, опустилась тут же на низенький пуфик и,

дождавшись, пока стихнут его торопливые шаги на лестнице, дала себе волю

и снова разрыдалась - тихо, мучительно, истерзанно.

А когда он вернулся, она с каким-то диким, удивившим его самого азартом

накинулась на водку и выпила две стопки подряд, не закусывая.

- Чё это с тобой? – удивился он.

- Да нога с утра нестерпимо болит, - соврала она, закуривая сигарету. –

Думаю, может, поможет.

- А раньше помогало?

330

- Раньше, милый мой, - проговорила она медленно и отчетливо, - таких болей

у меня никогда не было.

- Так, значит, не на шутку там у тебя уже? Приспичило? Может, следует в

больницу лечь?

- Отстань, помолчи немного, - едва слышно ответила она. Тепло приятно

разливалось по телу, хотелось поскорее дождаться долгожданного

успокоения.

Он пожал плечами, налил себе стопку, выпил, заел кусочком сервелата,

который отрезал от купленного оковалка, прожевал, закурил и, выпуская в

потолок тонкие струи сигаретного дыма, замурлыкал вспомнившийся вдруг

пошловатый мотивчик: «Милая моя, где ты? Милая моя, где ты?»

Зина вдруг резко поднялась. Он испугался и вздрогнул:

- Осторожнее вставай-то!

- Ничего. Отпустило, - она подошла вплотную, села к нему на колени и,

заглядывая в самые глаза, тихо, серьезно спросила:

- Ты меня любишь?

- Чего это ты? – его физиономия растянулась в недоумевающей глупой

улыбочке.

- Я серьезно – любишь? Потому что мне надо знать… надо знать все. Честно

скажи, как перед богом, - любишь?

- Да и без бога скажу – люблю, - ответил он. – Чего его приплетать-то!

- Нет, ты представь, что вот сейчас самому богу говоришь, когда соврать

нельзя.

331

- Ну ладно, как перед богом. Люблю. Особенно теперь…

- Что значит «теперь»? – она встрепенулась, он почувствовал, всем телом.

- Ну, теперь вот, когда так мне помогла, - поправился он. – Чего ты вдруг

пытать меня взялась? Сама не знаешь разве?

- Может, знаю, а может – и нет, - резко, как-то грубо даже оборвала она, встала с его колен и прошла на свой стул. Села, наполнила свою стопку,

выпила и еще раз пристально посмотрела на него: