User - o bdf4013bc3250c39

всмотрелась в его лицо, узнала знакомые черты и с грустной улыбкой,

вымученно спросила:

- Это ты? Это правда ты, Любимка? – и сама прикоснулась к его волосам,

стала мягко поглаживать и ерошить их. – Ты правда меня любишь? И ты меня

не бросишь? Что бы ни случилось?

354

- Ну что ты, что ты, - успокаивал он и целовал ее в брови, в глаза, в нос, в

подбородок, по которому струился соленый ручеек. Он вытер слезы рукой и

снова поцеловал ее – на этот раз в губы. Она обмякла, обхватила его за шею и

прильнула к его губам крепко, как могла.

Через минуту она сама отстранила его, выпрямилась, наполнила свой стакан

наполовину и предложила ему:

- Выпей со мной, и я тебе все расскажу.

Ничего другого ему и не оставалось: выпитые сто граммов уже

подействовали, успокоившийся было организм вновь напрягся, требуя

очередной дозы. Он наполнил свою стопку, они чокнулись и выпили.

- Случилось такое, - начала Зина, закурив. – Одним словом, то, что

предрекали врачи, произошло.

- О чем ты? Кто что предрекал? – прервал ее Добряков, но Зина только чуть

повела рукой, и он замолчал.

- Слушай и не перебивай, пожалуйста, хорошо? – попросила она.

Добряков согласно кивнул, и Зина начала.

Из ее рассказа ситуация вырисовывалась невероятная, прямо-таки

фантастическая. Добряков слушал во все уши и не мог поверить

услышанному. Он просто предположить не мог такой разительной перемены

в человеке, которого знал спокойным и уравновешенным, этаким тихоней и

домоседом. Хотя Зина, как она говорила, всю жизнь боялась такого исхода

как одной из возможности развития наследственного алкоголизма. «Тогда тот

врач сказал, что эта наследственность рано или поздно скажется. Я тебе

рассказывала, - напомнила она Добрякову. – Сколько лет я тряслась, кому

только не молилась, и все напрасно. Вот оно, случилось! Проклятая

355

наследственность! Будь она проклята!» - она крепко выругалась и

продолжала. А ситуация и впрямь складывалась отнюдь не веселенькая.

Уехавший с полмесяца тому назад к отцу, Виктор внезапно, прежде

намеченного срока, совершенно не предупредив мать, явился позавчера

домой и уже на пороге вогнал Зину в оцепенение. Он едва стоял на ногах, куртка была порвана на локте и плече, а в руках у него болтался грязный

пластиковый пакет. В этом пакете переливисто позвякивало что-то. Судя по

тому, что от сына разило стойким запахом перегара, Зина догадалась, что в

пакете бутылки.

Первое время она шелохнуться не могла, только ошалело смотрела на сына, который, кисло осклабившись, пробубнил: «Привет, мать!» и попробовал

разуться. Осторожно опустить пакет на пол у него еще получилось. Но когда

он нагнулся пониже, чтобы расшнуровать ботинки, его вдруг что-то

подкосило, швырнуло куда-то в угол прихожей, и он, инстинктивно

ухватившись неловкими руками за вешалку с одеждой, сорвал и сами

крючки, и висевшую на них одежду. Однако удержаться это не помогло, и

Виктор, взмахнув для равновесия левой рукой с зажатой в ней ветровкой, в

полный рост грохнулся лицом вниз на кафельный пол прихожей и замер.

Вся кровь кинулась Зине в голову. Она всполошилась, кинулась к сыну,

перевернула его на спину и засуетилась, завозилась над ним, как наседка над

снесенным яйцом.

- Витя, Витенька, ты цел? – причитала она и разглаживала его слежавшиеся, давно не мытые волосы. – Вставай, пойдем спать!

Она попыталась приподнять его, но Виктор, как-то озлобленно посмотрев на

нее, отпихнул ее руки, живехонько вскочил на ноги и, схватив с полу пакет, проковылял, пошатываясь, на кухню.

356

- Плохо мне, понимаешь? Муторно, - бросил он вошедшей следом матери. –

Надо поправиться… Вот сейчас… будет полегче…

Он выставил на стол три непочатых поллитры «Хортицы», тут же отвинтил

пробку на одной из них и стал жадно пить прямо из горлышка.

- Со мной будешь? – спросил он, ополовинив бутылку.

Зина в ужасе глядела на переродившегося сына и слова не могла вымолвить.

- Чего молчишь-то? – развязно спросил Виктор. – Ты и сама, я вижу, тут

неплохо управлялась, а? – он понимающе подмигнул и кивнул на одиноко

стоявшую на краю стола початую бутылку.

- Это не я, что ты!.. Витенька, это не я… - залепетала она, на ходу соображая, что бы сказать. – Это слесарь… сантехник приходил… Кран вон потек… Так

вот он и починил… ну и выпил…

- Ага, - усмехнулся Виктор, - и бутылку с собой принес.

- Да это я купила ее, я! – отчаянно вскрикнула Зина. – Перед тем, как позвать

его! Чтобы денег лишний раз не давать!.. Они и сами предпочитают водкой

брать…

- Так что тогда с собой не унес? Как-то не вяжется. Скажи лучше, сама пила!

– продолжал мучить ее сын. Потом, вылив остатки водки в стоявший тут же

стакан, подыграл ей: - Ну, раз слесарь, так пусть слесарь. Надеюсь, он не

заразный? – и быстро, одним движением выпил. Выдохнул, вытаращил

округлившиеся глаза, вытащил из кармана пачку сигарет, закурил. Опустился

на стул и, окончательно разомлев, протянул:

- У-уф! Хорошо пошла!

357

Зина понемногу приходила в себя, села напротив и осторожно, скрывая боль, спросила:

- Витя, что произошло?

- Ничего особенного, - отмахнулся сын. – Просто папаша мой оказался

порядочным говнюком!

Зина вздрогнула. Она как чувствовала неладное, когда отправляла сына к

бывшему мужу. И вот…

- Да ты можешь нормально объяснить? – не выдержала, срываясь на крик.

- А ты не ори, - не испугался Виктор. Он помолчал немного и, уже совсем

раскрасневшись, разоткровенничался:

- Подлец он! Попросил я его бабу мне найти хорошую. Так он подсунул мне

какую-то пристипому!

- Витя, что ты говоришь? – ужаснулась мать. – Какую еще бабу? Зачем?

- Как зачем? – нагло ощерился Виктор. – Зачем мужику баба?

- Кошмар какой-то! – слабо простонала Зина.

- Да нет, - лениво потянувшись, возразил Виктор. – Сперва никакого кошмара

не было. Первые дни все было ништяк…

- Витя, говори нормально! Что такого было первые дни?

- Ну ясное дело – выпивали, уединялись…

- Где выпивали? Где уединялись? – перебила Зина.

- В строительном вагончике. Папаша ключи на ночь давал.

358

- А потом? – нетерпеливо поторопила мать.

- А потом эта сволочь… я не про папашу сейчас… Потом эта баба моя и

говорит мне, что, мол, я ее не устраиваю, что она получше найти может.

Хвостом крутанула и смылась. Больше я ее не видел… Потом мне один

рабочий сказал, что эта известная подстилка, кочует по рукам, как перекати-

поле… Ну, тут я и запил вовсю… И до сих пор продолжаю… А мне с ней

хорошо было! – вдруг крикнул Виктор и так ударил по столу кулаком, что