Yuriy - o fad3c0960b610c79

справиться с зависимостью. Это и понятно: ни одни алкоголик не признается в

том, что он алкоголик.

- Ты к чему?

- Вот к чему. Во время бесед врач или психолог обычно задает им всевозможные

вопросы, как правило, не относящиеся напрямую к их алкогольной зависимости, но тем не менее могущие приоткрыть какие-то тайники его психики.

Спрашиваешь, например: «Перед уходом из дома бывает ли так, что вы

возвращаетесь на кухню, чтобы проверить, выключена ли плита?» Он понимает, что в вопросе содержится какой-то подвох, чувствует, что сам факт возвращения

на кухню может быть использован против него, и отнекивается: что вы, мол, никогда не возвращаюсь, всегда прекрасно помню, выключил или нет! Говоря

вашим, следственным языком, он запутывает следствие, уводит следователя от

34

сути, сбивает его на не относящиеся к делу мотивы, поступки, лица, наконец.

Понимаешь?

Лобов кивнул сосредоточенно вглядываясь в глаза Ирине.

- Но задача врача (или следователя, неважно) – понять, что вот тут-то он и водит

его за нос. Смотри: если на обухе волосы Кучина, а он, как ты уверен, не виноват, значит, кто-то специально приклеил их к кувалде, чтобы навести следствие на

Кучина. Иначе как волосы попали на улику?

- Да, ты права, - оживился Лобов. – Умница. Мы опросили двоих знакомых

Рябича, остаются еще двое близких ему людей. Один – точно близкий, и даже

очень. А второй… Второй, думаю, тоже что-нибудь знает. Завтра встретимся с

ними, тогда, думаю, картина преступления сложится более отчетливо.

- А точнее – сформируется, - поправила Ирина. – Ведь пока что, я понимаю, у тебя

ее нет?

- Нет, - улыбнулся Лобов, - но с твоей помощью, уверен, она обязательно

сложится.

- Не с моей, а с Божьей! Молиться надо, сколько раз тебе говорила, - и она слегка

щелкнула его по лбу. – Давай спать.

«Кто-то уводит подозрение от себя, - думал Лобов, засыпая. – Кто-то непременно

хочет, чтобы осудили невиновного… Кто же? Завтра, завтра многое прояснится…»

… Утром худшие предположения подтвердились. Экспертиза ДНК установила, что

волосы на обухе кувалды оставил Кучин. Более того – волоски на внутренней

стороне перчаток также принадлежат ему.

- Ну вот видите, - обрадовано вскочил со стула Суровин, когда Лобов положил

перед ним результаты исследований. – А вы говорили! У меня ведь тоже, Всеволод

Никитич, интуиция не вчера появилась! Тоже в органах не первый десяток лет!

Ну что же, все улики налицо. Остается взяться как следует за Кучина. Думаю, долго он увиливать не станет – кишка тонка. Но пока суть да дело, направлю

ходатайство в суд о мере пресечения.

- Какую хотите?- грустно поинтересовался Лобов.

- Самую строгую в данных условиях, - отчеканил следователь. – Помещение в

изолятор временного содержания! А как вы думали? Опасный преступник, убийца

будет свободно по городу ходить? Студентам преподавать?..

- У студентов каникулы сейчас…

- Все равно! А вдруг ему вздумается еще кого-нибудь на тот свет отправить?

35

- Мне кажется все-таки, что вы спешите, Николай Владимирович, - попробовал не

согласиться Лобов. – Неловко потом будет перед человеком, извиняться

придется…

- Перед человеком? – чуть не закричал Суровин. – Да какой это человек,

позвольте спросить?!

- Такой же, как мы с вами, Николай Владимирович, гражданин своей страны, -

Лобов старался быть спокоен, хотя возражения так и лезли из него наружу. – Он

тоже под защитой Конституции, - сказал напоследок первое, что пришло в голову, и замолчал, бессильно опустив руки.

- Понимаете, Всеволод Никитич, - голос Суровина стал мягче. – К сожалению, наша работа плоха тем, что совершенно исключает человеческий фактор.

Совершенно! У всех у нас холодная голова, вы помните девиз. Для нас гораздо

важнее улики. А они в данном случае неопровержимы, я считаю. Так что давайте

станем выполнять каждый свою работу, еще раз прошу вас. И не дуйтесь на меня, ладно? – он подошел к Лобову и приобнял его, заглядывая в глаза.

- Все в порядке, Николай Владимирович, - слабо улыбнулся Лобов. – Вы правы, конечно, улики есть улики. А что с телефонным номером, помните, я просил вас

вчера узнать?

- Ах да, конечно, - спохватился Суровин. – Чуть не забыл. Записан у меня, - он

подошел к столу и протянул Лобову листок. – Только зря вы это, Всеволод

Никитич, улики-то против Кучина налицо…

- Я все-таки попробую, если вы не возражаете, провести дополнительное

расследование, пока вы будете допрашивать Кучина.

- Конечно, не возражаю. В экспертизах пока надобности нет, а заняты мы одним

делом, вот и занимайтесь, чем считаете нужным, пока дело не закроем. Думаю, два-три денечка у вас есть.

«Да, не больше, - подумал Лобов. – И за это время надо успеть доказать, что

Кучин не виноват. А значит – найти настоящего убийцу!»

- Спасибо, Николай Владимирович, - Лобов вышел от Суровина и взглянул на

листок. На нем был записан номер мобильного телефона некоего Константина

Сергеевича Онипко. И адрес в придачу.

Перекусив в буфете прокуратуры, Лобов набрал номер. Долго не отвечали, а слух

настойчиво атаковала агрессивная мелодия последнего шлягера группы

«Рамштайн». Наконец, щелкнуло соединение, и Лобов услышал осторожный,

будто напуганный голос:

36

- Да, слушаю. Кого вы хотели?

- По всей видимости, вас, молодой человек, если вы Константин Онипко.

- Ну, я Онипко, - настороженно ответили Лобов.

- Вот и прекрасно. Значит, вы мне и нужны.

- А кто вы, простите?

- Я из милиции, меня зовут Всеволод Никитич Лобов. Скажите, Константин, мы

не могли бы с вами встретиться?

- Для чего? – собеседник был явно взволнован.

- Вы, наверное, знаете, что вчера убили профессора Рябича. Ведь вы учитесь на

историческом факультете?

- Да, на историческом, но я ничего не знаю о гибели профессора, - тон собеседника

стал уже вовсе паническим.

- Успокойтесь, я и не думаю, что вы знаете что-то о его смерти. Просто мне бы

хотелось поговорить кое с кем из его студентов, составить более объемный портрет

профессора. С его коллегами по кафедре мы уже поговорили, было бы интересно

услышать и мнение студентов. Считайте, что очень меня обяжете, если

согласитесь на встречу. Или у вас сегодня занятия?

- У нас сейчас каникулы.

- Так, значит, вы дома?

- Да. Но вообще-то у меня много дел… Не знаю, как и быть-то… Я должен именно

сегодня закончить одну работу, очень срочную и отправить ее по электронной

почте… Может быть, завтра встретимся?

«Как бы тебя прижать-то? - соображал Лобов. – Соображай же, моя соображалка!

Скорее!»

Он кашлянул и пошел ва-банк: