Александр Шуваев - Гном. Трилогия

Никто в мире не обладает таким умением жить в ладу с собой, как белые англосаксы, протестанты. Ни у кого на свете нет такой вышколенной, готовой к любым услугам совести.

Шпеер, сохраняя перед союзниками полное инкогнито, - а никто из них так его и не узнал, - превзошел себя. Организовав из тех корейцев, которые помогали ему в стройке, импровизированную фирму, договорился с американцами об оплате половины "работ по восстановлению и расширению взлетно-посадочных полос и аэродромных сооружений" проведенных ими якобы в соответствии с заключенным договором. Показал товар лицом. Произвел впечатление. Заключил договор о строительстве еще двух полос. На новом месте. Василевский, - не обманул, действительно переподчинив его Ивану Черняховскому и Шпеер, разумеется, действовал с его ведома и разрешения. Но когда афера началась, он только диву давался, глядя на совершенно незнакомый ему процесс.

И чуть ли ни больше всего удивило его то, что американцы вовсе не удивились. Поторговались немного, - и заплатили, как так и надо. Полученная таким способом, очень солидная сумма давила тяжким грузом: такое должна была решать Москва, иначе никому не сносить головы, но Шпеер опять договорился. Условленные крохи и впрямь отошли к корейцам, - хотя для них-то эти деньги были огромными, неслыханными. На другую часть, - у тех же американцев закупили продовольствие для его работников из военнопленных. Ну, а львиная доля пошла, как и положено, в казну. Приезжал специальный представитель Наркомфина из самой столицы. После того, как он отбыл, довольный, восвояси. Черняховский переговорил с немцем.

- Слушайте, Шпеер, если бы я не знал, как круто обошлись в Рейхе с евреями, я подумал бы, что вы из их племени...

И встретил полнейшее непонимание. Пришлось объясняться, прежде чем экс-министр понял, о чем вообще идет речь. Тогда он пожал плечами.

- Все, что не запрещено законом, - разрешено. За честную работу принять честную плату, - достойное дело. Заботиться о своих интересах есть необходимость, а не преступление. Что нового для вас в этом наборе банальностей? От того, что я предпринял ряд организационных мер, выиграли все. Корейцы. Немецкие рабочие. Советские финансы. Армия. А американцы, - американцы заплатили очень умеренные деньги за то, на что не имели "права силы", но получили бы даром. Поверьте, они были только рады заплатить.

Иван Данилович подходил к немцу и так, и этак. Пытался понять его и добиться того, чтобы его тоже поняли. Присматривался к его манере делать дело со всех сторон и ракурсов. У него было сильнейшее желание сделать его одним из своих людей. Приручить немца, не позволив ему вертеть собой.

Буквально на другой день свершили посадку, начали обживать базу первые "мустанги". А потом, когда их стало достаточно, чтобы плотно прикрыть базу, на полосы грузно сели первые "Б - 17". Напоминая про день атаки японского флота, в проливе дымили бесчисленные трубы, и было их как бы ни побольше, чем тогда. Сотни военных водолазов резали взрывами корпуса утопленных на акватории порта судов. Масштаб образцово организованного труда не то, что производил впечатление, а прямо-таки сметал. В город потоком шли строительные материалы, машины, грузовики, люди, солдаты. А Кузнецов глядя на размах творящегося на его глазах обыденного действа, четкой, умелой, слаженной работы громадного размера, не упуская ни единой его детали, вдруг сказал непонятно:

- Еще никогда в жизни мне так не хотелось застрелиться.

Громадные, могучие корабли со стремительными обводами: авианосцы, линкоры, тяжелые крейсера казалось, явились из будущего: все, что ему доводилось видеть прежде, выглядело бы на этом фоне архаично. Да что там говорить, - довольно убого. И были их десятки. Бессчетные стремительные эсминцы, - как бы ни сотнями. Все это вызывало у адмирала не то, что черную зависть, а прямо-таки острое чувство собственной неполноценности. То, что на данный момент имелось у Страны Советов, рядом с ЭТИМ - просто не шло в зачет. Вообще не могло считаться флотом.

Он отлично знал и осознавал: вот дойди сейчас до дела, и то же "Соединение "200" за какой-нибудь час пустит на дно все это великолепие. Но он был прежде всего моряком, и это, совершенно объективное, обстоятельство его ни капельки не утешало: то, что у них тоже не будет флота, никак не значило, что он появится у нас. Мы по-прежнему остаемся прикованы к берегу. Пройдет года три-четыре, и они придумают какое-нибудь противоядие против "тэшек", - а вот мало-мальски сопоставимого флота у нас не будет ни через четыре года, ни через десять.

И вот он, результат отсутствия флота, налицо: даже американцы не будут отрицать, - по крайней мере - пока, - решающего вклада СССР в победу над Японией. Но у нас нет флота, и мы уходим из Пусана. У нас нет флота, и наш контроль над поверженной Японией будет носить чисто номинальный характер, наше влияние там будет слабеть с каждым днем, пока не сойдет на нет.

Он не задумывался о том, что на американских союзников сотни реактивных машин, наряду с числом и возможностями громадных черных "тэшек" тоже произвели более, чем сильное впечатление. На самом деле это было какой-то смесью ревности и смятения. До сих пор американцы, с их традиционно равнодушным отношением ко всему, что было и есть вне США, как-то даже не задумывались об истинных возможностях русских союзников. Обходились общим, более чем туманным и неопределенным представлением. И, тем более, не представляли себе истинных масштабов их колоссальной мощи. Особенно угнетенными казались экипажи "летающих крепостей", до сих пор считавших себя элитой военной авиации: рядом с "тэшкой" "летающая крепость" не производила впечатления ни по каким показателям. Более информированные люди из числа старших офицеров знали больше: "сверхкрепости" "Б - 29", поставка которых в войска только начинается, тоже по многим параметрам уступают серийно выпускаемой машине русских. А значит, - устарели, еще не успев толком поступить в боевые части.

Шестое ноября: к двадцать шестой годовщине...

- Повторяю инструктаж: убедившись в стабильной работе аппаратуры, поддержании курса, высоты, скорости, выполнения графика движения путем привязки к ориентирам, вы дожидаетесь команды с земли, а также зеленых ракет, дублирование - зеленые фальшфейеры, интенсивно окрашенные зеленые дымы. Это послужит ориентиром для приводнения. Достаточно одного из четырех приведенных сигналов, но лучше комбинация с приказом по рации. Оборудование вы изучили, тренировки - прошли, знаете, что ничего с вами не случится даже в ледяной воде и при волнении до четырех баллов. Но в плохую погоду, - инструктор усмехнулся, - вы просто не полетите. Отложим, не горит. После приводнения вас примет на борт судно или гидросамолет, кто первый успеет. Пароль вы помните. Да, - пока на борту, держите связь с машиной- наблюдателем. Не отрывайтесь, потому что у вас скорость все-таки повыше. Ну да ладно, много болтаю... Ну, - не пуха...