Борис Батыршин - Коптский крест. Дилогия

Но отец меня успокоил. По его словам – конец 19-го века вообще богат на всякого рода технические новинки, так что люди куда более восприимчивы к необычным механизмам и прочей невидали. Да и, в конце концов – не мотоциклы же мы им подсовываем! Хотя – как раз в 1886 году Бенц в Германии запатентовал свою "самобеглую коляску", так что – имеем право…

Значит, предстояло нам засветиться мы на какой-то аристократической вело-тусовке в Петровском парке. Это, если вы не знаете, возле нынешнего метро "Сокол". Парк этот есть и сейчас – правда в загоне, его только-только реконструировать собрались. А по тем временам – очень даже модное место воскресных прогулок.

На первый раз было решено не напрягаться и притащить в прошлое наши с отцом велики. Он – свой любимый круизер, ну а я – горный двухподвес, который вполне освоил с прошлого года. Кто бы мог подумать – что-то подобное имелось и в 1886 году; отец показал мне скан старинного английского журнала с изображением довольно-таки уродливого велоагрегата. И на раме этого чуда технической мысли хорошо виднелись пружины мягкой подвески что заднего, что переднего колес. Правда, до переключения передач на велике здесь пока еще никто не додумался, как и до ви-брейков. Не говоря уж о дисковых тормозах. Ну так ведь мы не собираемся давать потрошить наши машины прямо там, в парке! А для поставок в 19-й век отец наметил самые простые и предельно бюджетные "Стелсы" – с фиксированной передачей, стальной рамой и простейшим задним ножным тормозом.

Идея эта мне понравилась. Во первых, для местной публики велик – примерно то же самое, что для московского бомонда 21-го века "Феррари". Позволить его себе может отнюдь не каждый, а те кто могут – нас только увлечены своим хобби, что, получив в руки эдакую новинку, будут кипятком писать от счастья.

Во вторых – кто, скажите на милость, будет обслуживать эти вело-чудеса? Местная торговля не может предложить ни пневматических шин, ни запчастей, ни тюнинга. А вот мы – вполне даже можем, если, конечно, не зарываться. Багажники там, седла поудобнее, рули несколькизх форм. Для особо продвинутых – ви-брейки и семискоростная передача. По моему – верняк. Единственное, что придется делать – перекрашивать рамы велосипедов, и тщательно, микробуром, удалять все, что хоть отдаленно напомирнает "маде ин Чайна" на любых узлах машин. Ну – это, в конце концов, не так уж и сложно. В таком виде "Стелс" будет не особо отличаться от новомодных для 1886-го года "безопасных" бициклов с одинаковыми колесами.

Ну а в третьих – стоили велосипеды здесь каких-то немыслимых денег; даже самый примитивный "паук", цирковой агрегат с громадным передним колесом, на котором надо было сидеть чуть ли не верхом , стоил аж 400 рублей – очень большая, по здешним меркам, сумма.

Велопоход в Петровский парк был намечен на конец следующей недели, в воскресенье, 30-го мая. Решено было пригласить с собой и Овчинниковых – все семейство, включая тетю Олю и обеих девочек. Отец предложил приобрести для Николки какой-нить простенький Стелс, но я возразил – парень ни разу в жизни не ездил на велосипеде, а научиться не успеет – не по Гороховской же ему рассекать! Так что для нашего друга было решено прихватить финский кикбайк. Это, если вы не в курсе, эдакий ультра-современный самокат с передним колесом от велосипеда в 26 дюймов. Заднее колесо тоже куда больше обычного, самокатного – 12 дюймов. Отличная машина – хоть с горок катайся, хоть по бордюрам прыгай – устойчивый, скоростной. И, главное – научиться кататься на кикбайке можно практически мгновенно, как и на обычном детском самокате. Так что – придется Николке на первый раз довольствоваться этим чудом финского спортивного дизайна.

Ну а то, что по здешним улицам запрещено ездить на великах – не очень-то меня и расстроило. Вы их видели, эти улицы? Только попав в 19-й век я понял, каким огромным благом цивилизации стал для нас простой асфальт. Большинство здешних улиц выложены даже не брусчаткой – булыжником. И булыжная мостовая, мало того, что выпирает какими-то немыслимыми горбами, превращая улицу в сглаженное подобие американских горок – так и сама представляет из себя что угодно, только нее ровное дорожное покрытие. Это мы с вами привыкли к тому, что каменные бруски или бетонная плитка должны быть подогнаны один к одному, а щели между ними – цементом замазаны вровень, да так, что хоть на роликах по ним катайся. Нет, те, кто мостит улицы в Москве 1886 года, – во всяком случае те, что подальше от самого центра – явно презирают такие ухищрения. В лучшем случае, булыжники, кое-как подобраны по размеру и уложенны так, чтобы две соседних каменюки поплотнее касались друг друга. Там, где достичь этого не удавалось, зазоры были заполнены обычной землей, а кое-где росла даже и травка. Что до роликов…. Я думаю, даже попытка прокатиться по этой мостовой на велосипеде сравнима с БэЭмЭкс-трюками. Как там кто-то из наших юмористов говорил? В России – две беды, и одна из них все время чинит другую.

А еще – на этой, с позволения сказать мостовой, повсюду валяется навоз. Всегда. Причем – некоторые кучи совсем свежие, и пахнут они… соответственно. Нет, дворники это добро, конечно, убирают – но видимо, лошадей в Москве все же больше, чем почтенных служителей метлы. А, может, те и не очень стараются.

Отец как-то рассказывал, что немецким кавалеристам во времена Первой Мировой Войны предписывалось, при прохождениии через город или, там, село, подвешивать под хвосты их скакунов особые "навозо-сборники" – проще говоря, полотняные мешки. Но, похоже, до Москвы это нововведение если и дойдет, то никак не раньше 14-го года. А может и тогда не дойдет – ведь немцы-то до Москвы так и не добрались.

Но – не будем отвлекаться. Отец, изрядно разозленный на меня из-за вчерашней эскапады с баллончиком и калькулятором, сегодня отправился в прошлое один – а меня оставил на хозяйстве, нагрузив, чтоб не скучал, кучей заданий. И пока он ведет там переговоры с Овчинниковым-старшим о найме жилплощади, и, заодно, договаривается о совместном пикнике в Петровском парке, мне предстояло отыскать в Интернете какие-нибудь ресурсы, где тусуются знатоки древних ближневосточных языков – а конкретно, коптского наречия. Рассмотрев найденный пергамент отец, конечно, тоже не понял ни слова. Правда, он согласился с Николкой насчет картинки – по его мненппию это и правда была церковь, причем весьма древней постройки. Я до сих пор ничего не слыхал о коптах – вот отец и засадил меня повышать эрудицию. А заодно – искать переводчиков с коптского.

Глава двадцать четвертая

Олег Петрович возвращался домой, на Университет. На этот раз визит в прошлое длился недолго – всего он провел в 1886 году около 2-х часов. Беседа с Василием Петровичем прошла именно так, как это и было задумано. Учитель гимназии охотно подтвердил сделанное недавно предложение – и теперь его гость почти официально стал квартиросьемщиком. "Почти" – потому что для окончательного закрепления этого статуса следовало явиться с документами в околоток и оформить там все, честь по чести . А вот с этим предстояло ждать еще, как минимум неделю – пока не придут из Америки заказанные там ретро-документы. Хотя – их одних тоже было недостаточно.