Ноам Хомский - Как устроен мир

Корр.: В статье «Странное исчезновение гражданской Америки» Роберт Патнэм назвал телевидение злоумышленником.

Патнэм — гарвардский социолог, работающий в рамках генеральной линии. Он выяснил, что по сравнению с шестидесятыми годами наполовину сократились все формы человеческого общения: хождение в гости к соседям, работа в родительских комитетах, участие в соревнованиях по боулингу... Одна из причин того, что дети так много смотрят телевизор, заключается в том, что по сравнению с 1960-ми годами общение родителей с детьми сократилось на 40 процентов, — потому, в частности, что обоим родителям приходится работать по 50 часов в неделю, чтобы прокормить семью. Детских садов не хватает, остается только телевизор в роли няньки.

Но обвинять телевизор — слишком примитивно. Это не сила природы, а ядро маркетинговой культуры, нацеленное на определенные последствия. Он не источник силы. По телевизору не увидишь инструкций по присоединению к профсоюзу и по улучшению условий жизни. Телевидение планомерно вбивает вам в голову послания, разрушающие ваше сознание и отрывающие вас от других людей. В конце концов это приносит результат.

То, что происходит с телевидением, является частью более широких процессов. Элиты всегда видят в демократии главную угрозу, то, от чего им надо защищаться. Они давно поняли, что лучшая оборона от демократии — отвлечение. Недаром еще в ХЕХ веке бизнесмены финансировали евангелическую религию, изучение местных диалектов и пр.

Корр .: Дети смотрят телевизор по сорок часов в неделю. Это делает их смирными.

Это элемент программы усмирения.

Больше денег — меньше избирателей

Корр.: Клинтон назвал выборы 1996 года реабилитацией «жизненного центра», который он помещает где-то между «перегретым либерализмом и ледяным консерватизмом». Как относитесь к этим выборам вы?

Был ли другой выбор, помимо «жизненного центра»? Клинтон и Доул вели себя по-разному и обращались к немного разному избирателю, но оба были умеренными республиканцами, давними участниками правительства и более-менее взаимозаменяемыми представителями бизнес-сообщества.

Думаю, выборы были голосованием как раз ПРОТИВ жизненного центра. Оба кандидата были непопулярны, от них обоих ничего особенного не ожидал никто. Процент проголосовавших составил 49 процентов — таким низким он никогда не был, а это, полагаю, отражало общее ощущение, что политическая система не действует.

Корр .: Я считал, что участие в выборах оказалось самым низким с 1924 года.

Тот год непоказательный, тогда в выборах впервые разрешили участвовать женщинам, и процент проголосовавших оказался низким просто потому, что женщины еще не привыкли голосовать и не спешили на участки. Если учитывать это, то явка на выборы в 1996 году окажется самой низкой в истории.

Корр.: Избирательная кампания 1996 года оказалась к тому же и самой дорогой: известно о расходовании 1,6 миллиарда долларов. Тратится все больше денег, а людей голосует все меньше и меньше.

Как заметил один телекомментатор, съезды партий превратились в коронации. Сделан новый шаг в направлении вычеркивания одного за другим еще остающихся в формальной демократии функционирующих элементов, и все это является частью генерального наступления бизнеса на свободу, рынки и демократию.

Оглянемся на Гаити, беднейшую страну Западного полушария. В последние годы там произошло небывалое: возникло живое, дышащее, независимое гражданское общество, основа для замечательного торжества демократии (очень быстро и жестоко загашенная при помощи США, да так, что ее повторное возрождение вряд ли возможно).

Если бы в США существовала независимая интеллигенция, то она попадала бы от смеха со своих кресел при одной мысли, что мы смеем учить Гаити демократии. В США гражданское общество терпит крах. Это нам стоило бы отправиться туда, чтобы поучиться демократии.

Корр.: Другой комментатор сравнивает выборы с аукционом, где побеждает тот, кто больше заплатил.

Да так было практически всегда, хотя становится все хуже. С другой стороны, если общество потребует — если, например, усилятся профсоюзы, разовьются низовые организации, — то многое изменится. Впереди побежит сам политический истеблишмент с криком: «Годится, мы будем более благодетельными аристократами!» Если на них надавить еще сильнее, то можно добиться крупных социальных перемен.

Большинство людей понимают, что политическим партиям до них нет дела. В обществе велика неудовлетворенность, но направлена она прежде всего против правительства. Это потому, что путь указывает пропаганда бизнеса, доминирующая в средствах массовой информации. Сам бизнес тоже может вызывать чувство сильной неудовлетворенности, но об этом мы ничего не знаем, потому что вопросы такого рода при опросах общественного мнения не задаются.

* * *

Корр .: Ваше отношение к реформе финансирования избирательных кампаний.

Дело хорошее, но толку будет немного. Слишком много лазеек для жульничества. Это как игра под названием «Попытки прекратить ввоз наркотиков». Для этого ввоза существует столько путей, что пути ему ни за что не перекрыть.

Главная проблема заключается не в финансировании избирательных кампаний, а в подавляющей власти корпоративных тираний. Реформа финансирования избирательных кампаний никак на нее не повлияет.

Несокрушимо ли могущество корпораций?

Корр.: Вы цитировали двух деятелей. Первым был Роберт Рейх, бывший клинтоновский министр труда: «Все еще решается вопрос, необходим ли традиционный профсоюз на новом рабочем месте». Второй — покойный клинтоновский министр торговли Рон Браун: «Пусть профсоюзы где-то будут, а где-то нет, просто еще неясно, какая организация станет представлять рабочих».

Неудивительно слышать это от чиновников умеренной республиканской администрации. Зачем позволять трудящимся защищаться от могущества собственников?

Возможно, на рабочем месте, где торжествуют высокие технологии, требуется кое-что другое — «гибкость». Имеется в виду, что, ложась вечером спать, вы не уверены, останется ли у вас работа к утру (зато есть уверенность, что не будет никаких льгот и доплат). «Гибкость» — замечательный способ нажиться, но для людей она губительна.

Приходит на ум знаменитая цитата — по крайней мере она должна бы быть знаменитой. Один бразильский генерал примерно в 1970 году, рассуждая о бразильском «экономическом чуде», заявил, что экономике-то, мол, хорошо, а вот людям худо. В этом вся суть.