Alphard Македонская) - Неделя — и ты моя

— Сегодня ночуешь у меня, — тоном, не терпящим возражений, твердо сказал парень, когда они уже были дома.

— Мне нужно делать домашнюю работу, а все необходимое у меня дома, поэтому мне придется возвращаться домой, — спокойно парировала Катя.

— Кать, солнце мое, ты знаешь, мне через два часа надо быть на работе, вернусь я под утро. Ты же понимаешь, я сейчас не смогу проводить тебя до дома. Отпустить тебя одну я тоже не могу, — терпеливо произнес парень голосом родителя, объясняющего ребенку, что есть все ползающее нехорошо.

— Я понимаю, ты переживаешь… — спокойно сказала Катя.

— Да, переживаю. Для тебя это новость?

Катя ничего не ответила. Сейчас ее, серьезную и немногословную, было совсем не узнать. Катя — наивный ребенок и Катя, которая была сейчас, казалось, являлись совершенно разными людьми, которые были похожи разве что внешне. И то, если приглядеться, сейчас серые глаза не были широко раскрыты, как у любопытного ребенка. Они были чуть прикрыты и смотрели с непоколебимой уверенностью. Из-за того, что девушка не улыбалась, все ее лицо приобрело некоторую угловатую форму. Не было тех мягких и плавных переходов, которые наблюдала Карина, когда не без интереса рассматривала девушку, пока та этого не видела.

— Я тебя не отпущу. Не могу! Понимаешь? — Арсений был готов сорваться.

— Понимаю. Посмотри на улицу, — Катя кивнула в сторону окна. — Еще светло.

— То есть ты хочешь уже уйти?

— И через час будет еще светло.

— Нет, не будет, — упрямо вставил парень и, будто ему стало жарко, поспешно снял с себя черный пиджак, бросил его на диван. Затем туда же полетел галстук. Рукава белой рубашки он небрежно закатал до локтей.

Только сейчас Катя отметила про себя, что Арсений выглядел не как обычно: черные начищенные до блеска туфли, черный элегантный костюм, белая рубашка, галстук, аккуратно уложенные волосы, гладко выбритый подбородок. И девушку словно пронзило: сегодня был год с момента их первой встречи. А Катя-то и думать об этом забыла.

Тут домофон разразился противной до омерзения трелью. Арсений быстро прошел в коридор, поднял трубку, сказал пару слов, а затем открыл дверь.

— Кто это? — недоуменно спросила Катя.

— Иди ко мне, — улыбнувшись, ответил парень и, когда сероглазая подошла к Арсению, положил ей руку на талию.

Входная дверь распахнулась. На пороге стояла Карина.

========== Глава 5. Волны о скалы ==========

Входная дверь распахнулась. На пороге стояла Карина.

На девушке небрежным грузом висела черная куртка, а через плечо был перекинут потрепанный временем портфель. Именно там девушка носила вещи, которые необходимо было доставить, работая курьером. В первые дни работы попадались такие загадочные кадры, которые раз двадцать могли спросить у нее: «А Вы точно курьер?» Впрочем, после того, как этот вопрос в сотый раз тщетно разбивался о железное терпение и хладнокровие Карины, человек вздыхал, открывал малюсенькую щелочку, через которую протягивал деньги и забирал товар. Разумеется, такими были не все, но иногда попадались пугливые.

В бланке стояли только имя и, как выяснилось, новый адрес Арсения. И когда девушка увидела, кто оказался ее покупателем, ее и без того острые черты лица приобрели некий хищный оттенок и на бледноватой коже резко выделились скулы. Карина плотно сжала зубы, стараясь удержать рвущуюся наружу лавину чувств. Сине-серые глаза были подобны страшному туману, в котором любой бы потерялся и, плутая в размытой реальности, сгинул бы навеки. В какой-то миг что-то исказилось на лице Кары, словно какая-то часть ее души воспротивилась внутреннему состоянию и попыталась вырваться наружу, но ее бессердечно одернули, приковали цепями к каменной стене хладнокровия и на всякий случай хорошенько врезали.

Все это длилось немногим более пары миллисекунд, поэтому ни Катя, ни тем более Арсений ничего не смогли заметить на лице девушки-курьера.

Парень приветливо улыбнулся Карине, задал какой-то вопрос, на который автоматически получил ответ, и подался чуть вперед, протягивая деньги за заказ.

«Не узнал», — эхом отдалось в голове Карины.

Девушке казалось, что она находится в каком-то нереальном сне. Ведь не может же быть так, чтобы Арсений сейчас стоял на пороге какой-то совсем неизвестной ей, Каре, квартиры, обнимал какую-то девчонку и улыбался, как ни в чем не бывало, протягивая деньги. Все происходило словно в обволакивающем тумане. Звуки были приглушены, картинка плыла перед глазами, а мир, казалось, перевернулся с ног на голову.

Внутри стало разливаться удушающее тепло. Оно словно затягивало девушку внутрь себя, хотело поглотить ее, и не было сил сопротивляться. Кара и не пыталась. Странное тепло, которое почему-то не согревало, а разрывало на части, медленно поднялось вверх, прямо к самым вискам девушки. Синеглазой стало плохо, но она даже бровью не повела, ничем не выдав своего состояния.

Внутри что-то душило ее, сначала пытаясь затянуть вверх, а потом внезапно вниз. В горле пересохло, стало совсем нечем дышать. И вновь все это продолжалось не больше секунды. Кара позволила себе на мгновение прикрыть глаза, пытаясь вырвать саму себя из цепких щупалец дурного и больного сумасшествия, которое пыталось пробить оставшиеся защитные стенки девушки.

Боль тугим комом засела внизу живота — этим комом являлись мертвые бабочки, которые некогда наивно и беззаботно порхали в девушке. Мертвые, слипшиеся в один кривой шар, который больше походил бы на кучу зловонного мусора, они пытались добраться до самого сердца девушки, вгрызться в ее душу и сломать. Навсегда. Кто знает, может, синеглазой и не хватило бы сил долго этому сопротивляться, но тут туманную пустоту, звенящую в ушах вместе с болью, разорвало что-то мелодичное, словно пение лесного ручейка обрушилось спасением на голову Кары.

— Карина!!! Боже, Карина! Эта та девушка, Арсений, это она! Вот видишь, она не маньяк! Она хорошая! — с этими словами Катя, позабыв о том, что ее обнимают, вырвалась из этих объятий и понеслась навстречу потрясенной девушке.

Нестись пришлось недолго. Синеглазая стояла в одном шаге от Кати, поэтому она попросту впечаталась в девушку, а затем так крепко ее обняла, что и мертвый бы заорал от нечеловеческой боли. Это отрезвило Карину, и она, недовольно щурясь, хрипло попросила:

— Пусти немедленно…

Арсений, услышав знакомое имя, незаметно встрепенулся, рассеянно посмотрел куда-то в сторону, словно задумался о чем-то. Тряхнув головой, он вновь вернулся в реальность и теперь, сложив на груди руки, с явным недовольством наблюдал разворачивающуюся картину. Все-таки парня немного смущал тот факт, что его девушка обнимается с какой-то особой, малознакомой Кате и совсем незнакомой ему. И без разницы, что она была девушкой. Впрочем, это ее и спасало, иначе бы Арсений точно не стоял бы на месте, сложа руки.