Владимир Поселягин - Истребитель. Трилогия

Так что я не стал прятаться или закрывать пах, как это бы сделали парни моего возраста, а повесив белье на кустарник, снял полотенце и стал спокойно вытираться.

– Вы и правда, товарищ Суворов? – поинтересовался тот же милый голосок. Остальных не было слышно, видимо спрашивала самая смелая.

– Если я скажу, нет, это что‑то изменит? Думаю, о том, что я в вашем полку знают уже все части в округе. Сарафанное и солдатское радио еще никто не отменял.

– А это правда, что вы женаты? – после минутного долгого шушуканья, спросила та же.

Только теперь я смог определить по голосу, где они прячутся и смог их рассмотреть. Четыре девушки стояли по грудь в воде в тени большого дерева, затрудняюсь определить, но вроде это была ива.

– Я побежал, а то у вас уже губы посинели. Извините у меня тренировка. Режим.

Подхватив белье и полотенце, побежал по тропинке. Углубившись в лес метров на двести, быстро натянул влажное белье, и снова побежал по ночному еще прохладному лесу, стараясь согреться.

Вернувшись в часть, час ночи, а полк был полностью в работе. Гудели моторы, готовились к вылету самолеты, суетились техники, гудели моторами бензовозы. Почему готовилось четыре транспортника непонятно, ведь нам нужен один. Заскочив в землянку, я надел форму и посмотрел на лежавший на топчане летный комбинезон. Кто‑то не только постирал его вместе с формой, но и выгладил, заполнив карманы всем необходимым по уставу. Даже аптечка в нагрудном кармане и сухпай и то были на месте. Автомат на бедре, запасные магазины тоже в чехлах, в общем, к вылету готов. Надев так же комбинезон, натянул сапоги и вышел из землянки, направившись к штабу полка. Мне уже сообщил дежурный, что меня там ждут.

Ответив на приветствие, я вошел в ярко освещённую землянку, где находился штаб авиаполка.

Она была не так полна, как я думал. Всего десяток офицеров, да связист у рации в углу.

– Появился наконец, – буркнул себе под нос Архипов, и тут же уже громче продолжил: – Товарищи офицеры, разрешите представить вам, подполковника Суворова, которого вы все конечно знаете…

Двое из офицеров были из осназа, майор Славич и его зам старший лейтенант Малюта. Четверо из командования полка отвечающих за вылет, особист и двое из экипажа транспортника на котором мы летим. Командир корабля капитан Лютик и штурман младший лейтенант Резун, несмотря на невысокое звание лучший штурман в полку. Еще один майор из стоявшей тут истребительной части, его машины будут сопровождать нас до предела.

После общего знакомства, подполковник стал ставить задачу. Еще через полчаса, развалившись на трех запасных парашютах, я задремал в салоне поднимающегося на нужную высоту Ли‑2.

– Товарищ подполковник, подлетаем, проснитесь! – будил меня один из бойцов Славича.

Сев, я протер глаза и, сладко зевнув, культурно прикрыв рот кулаком, потянулся. После чего приподнявшись, заглянул в иллюминатор. Снаружи уже рассвело, и утреннее солнце хорошо освещало самолет, но земля еще терялась в сумерках. Судя по расстоянию до поверхности, летели мы фактически в трехстах метрах.

Встав, я направился в кабину, протиснувшись, похлопал по плечу штурмана, он тут исполнял еще обязанности второго пилота. Выпустив лейтенанта, тут его работа уже не требовалась, занял освободившееся место.

– Через десять минут будем на месте, – сообщил пилот, как только я фуражку поменял на шлемофон.

– Хорошо. Видите ту вьющуюся речушку? Летите пока по ней, когда увидите, что она выпадает из большого озера, сразу налево и через минуту мы будем на месте. Я там покажу.

– Понял!

В это время, мне показалось, что я что‑то видел на воде, какою‑то массу, на вроде плота, слишком большой и неказистой она была для лодки. Мотнув головой, отбросил эти воспоминания из головы, наши в руках у немцев, и это никак не могли быть они.

– Вот излучина, поворачивайте и снижайтесь. Я вас вывел прямо на площадку, так что можно выпускать шасси.

Солнце еще немного приподнялось, и пилот смог рассмотреть луг, на который я ему показывал.

– Понял, – кивнул он.

Нажав на кнопку зуммера, сообщив сигналом пассажирам, что мы идем на посадку, после чего велел мне пристегнуться. Быстро накинув наплечные ремни, я застегнул их, после чего показал пилоту большой палец.

Площадка приближалась, вот легкое касание, подскок и уже основное касание, дальше мы скакали не по такому уж и ровному полю, сбрасывая скорость.

– Сели, – довольно улыбнулся пилот, подкатывая самолет к ельнику, и начав его разворачивать.

– Я в салон!

– Понял!

Вернувшись в почти пустой салон, оказывается, осназ уже успел его покинуть, подхватив пару лопат, и дождавшись полной остановки самолета, тоже покинул его.

Пилот в это время, не глуша моторы, пытался реверсом, то есть задом загнать тяжелую машину в молодую поросль ельника. Отбежав в сторону, где стоял майор Славич, поинтересовался, стараясь перекричать рев моторов:

– Сейчас идем?

– Нет, нужно замаскировать машину. Наверняка вышлют авиаразведку. Немцы болезненно реагируют на такие полеты.

Заглушив моторы, экипаж тоже покинул машину, только стрелок оставался на месте у пулеметов. Пока пилот и борттехник осматривали шасси, посадка действительно была жестковата, десяток бойцов принялись таскать срубленные елки и закрывать корпус, чтобы его не было видно со стороны и с воздуха. Получался большой и непонятный куст из елок.

Через двадцать минут они закончили. Пяток бойцов так и остались охранять самолет, а мы вдесятером направились к схрону.

Идти по ельнику было удобно, вся листва‑иголки наверху, вокруг только голые стволы в россыпи прошлогодних иголок. От запаха хвои хотелось вдохнуть на всю глубину легких и не вдыхать, такой приятный и свежий он был. Шли мы впятером. Я, майор, и трое бойцов, что несли лопаты и сумку с лодкой. Шестеро разбившись на пары, разбежались в стороны, страхуя на нас от неожиданностей.

Это же время. Этот же лес. Двое неизвестных.

Два человека, оба в мокром старом летнем обмундировании, с многочисленными заплатами и равными дырами, лежали в тени высокого дерева на берегу речушки. Заросли камыша скрывали их со стороны, однако они позволяли им рассмотреть группу из нескольких человек двигавшихся к этой же речушке.

– Наши? – хрипло поинтересовался один из них у второго. По внешнему состоянию и форме, можно было предположить что они являлись бежавшими из лагеря для военнопленных. Лежавший рядом с «хриплым» немецкий карабин. указывал, что бежали они с шумом.

– Да черт его знает. Они все в комбинезонах, я таких и не видел никогда. Тот, что пониже вроде летчик, шлемофон точно наш, но комбинезон непонятный. Видишь у него выпуклость на груди похожая на большой карман?